Ваш, конечно,
Дадли
И сожгите это, Бесс. Шпионы всюду. Иногда я опасаюсь даже за себя самого.
Я иду в покои королевы в западном крыле дворца и застаю ее слушающей музыку. Она наняла нового лютниста, который недавно влился в список моих трат, и он играет для нее и поет. Музыка чудесна, и это может служить мне некоторым утешением по поводу жилья, пищи и жалованья, которые я должна обеспечить ему, двоим его слугам и двум лошадям.
Увидев мое лицо, она кивает музыканту, чтобы замолчал.
– Леди Шрусбери?
– Дурные новости от королевского двора, – решительно говорю я.
И вот! Я это видела! Ее лицо вспыхивает, она тут же прячет это выражение, оно как отблеск факела в темной комнате. Она чего-то ожидает, она ждет, чтобы что-то случилось. Заговор и в самом деле есть, Дадли не прав, думая, что она невинна, а Сесил прав, что встревожил королеву. Боже милосердный, что она против нас снова замышляет?
Улыбка, с которой она ко мне поворачивается, безмятежно спокойна.
– Как жаль. Скажите, Ее Величество королева в добром здравии?
– Она узнала о вашей помолвке с герцогом Норфолком, – говорю я прямо. – И очень разгневана, что он обручился, не посоветовавшись с нею.
Она поднимает брови.
– Разве он раньше так не делал? – спрашивает она.
– Нет, – коротко отвечаю я. – И когда она попросила его объясниться, он покинул двор без позволения.
Она опускает глаза, словно сожалея, потом снова смотрит на меня.
– Он уехал? Далеко?
Я прикусываю губу от раздражения при виде этого представления, которое, возможно, и развлекает ее, но мне не по сердцу.
– Роберт Дадли предлагает, чтобы вы написали королеве и объяснили ей все о помолвке, а также написали герцогу, убедив его вернуться ко двору и успокоить королеву и родственницу.
Она поднимает лицо и улыбается мне.
– Я, конечно же, последую совету Роберта Дадли, – ласково говорит она. – Но милорд герцог, Томас Говард, сделает как пожелает. Я не могу им повелевать. Я его нареченная, его будущая жена, а не его владычица. Я не из тех жен, что полагают, будто всем должны управлять. Пусть им повелевает его собственная королева, я не могу. Она не повелела ему вернуться ко двору?
– Она повелела, но он не едет, – коротко отвечаю я. – И его отсутствие при дворе выглядит как признание вины. Скоро станут говорить, что он сбежал, чтобы собрать армию.
Вот, я снова это вижу, хотя ее ресницы опускаются, чтобы спрятать вспышку надежды. Так вот чего она хочет. Она хочет войны, в самом сердце нашего двора, в самом сердце нашей страны. Дадли ошибается, а Сесил очень верно ее опасается. Господи милосердный, я дала в своем доме приют и всячески потакаю врагу, который нас всех хочет уничтожить. Она надеется, что Норфолк поднимает восстание. Будь она проклята, она хочет, чтобы мир в Англии рухнул, а она с мужем оказалась на троне!
– Даже не думайте, – предупреждаю ее я. – Говард никогда не соберет армию против Елизаветы. Чего бы он вам ни писал, чего бы ни говорил, о чем бы вы с ним ни мечтали, не думайте об этом. Он никогда не возглавит армию против королевы, и никто не пойдет за ним против нее.
Я говорю очень твердо, но, думаю, она слышит в моем голосе страх. Правда в том, что все мы думаем, что Норфолк и большая часть восточной Англии встанут на сторону герцога, что бы он ни затеял, а Север полностью принадлежит папистам и предан папистской королеве. Но ее красота непроницаема. Я не могу сказать, что она думает, когда она мне улыбается.
– Упаси Боже, – благочестиво бормочет она.
– И, Ваше Величество, – говорю я мягче, словно она моя дочь, которой нужен совет, которая не понимает, какая сила против нее поднимается. – Вам нужно полагаться на королеву в том, чтобы быть восстановленной на престоле. Если все пройдет хорошо, королева преодолеет возражения шотландцев и вернет вас на трон. Соглашение почти заключено. Тогда вы сможете выйти за герцога. Почему не заверить королеву в своей верности сейчас и не дождаться, пока она отправит вас обратно в Шотландию? Вы близки к восстановлению. Не ставьте себя под удар.
Ее глаза расширяются.
– Вы действительно думаете, что она просто отошлет меня обратно и мне ничего не будет грозить?
– Я в этом уверена, – лгу я.
Потом останавливаюсь. Что-то в ее доверчивых темных глазах заставляет меня лгать не так охотно.
– Я так думаю, и, в любом случае, этого потребуют дворяне.
– Даже если я выйду за ее кузена и сделаю его королем?
– Думаю, да.
– Я могу ей верить?
Конечно же, нет.
– Можете.
– Несмотря на предательство моего сводного брата?
Я не знала, что она получает новости из Шотландии, но я не удивлена.
– Если королева вас поддержит, он не сможет пойти против вас, – говорю я. – Так что напишите ей и пообещайте ей верную дружбу.
– А секретарь Сесил сейчас хочет, чтобы я вернулась на свой трон в Шотландии? – мягко продолжает она.
Мне неловко, и я знаю, что выгляжу я неловко.
– Королева будет решать, – беспомощно говорю я.
– Надеюсь, – отвечает она. – Ради себя, ради нас всех. Потому что, Бесс, не думаете ли вы, как и ваш друг Роберт Дадли, что ей следовало дать мне армию и отправить меня обратно в Шотландию, как только я появилась? Не думаете, что она должна была тут же исполнить свое обещание мне? Не думаете, что должна была сразу защитить сестру-королеву? Такую же королеву, как она?
Мне так неловко, что я молчу. Меня разрывает на части. У нее есть право на то, чтобы вернуться в Шотландию, видит бог, у нее есть право быть названной наследницей английского трона. Она молодая женщина, у нее мало друзей, и я не могу ей не сочувствовать. Но она что-то затевает, я знаю. Норфолк пляшет под ее дудку, а какому танцу она его выучила? Роберт Дадли тоже на ее стороне, и большая часть двора притопывает под ее песню. Сколько еще танцоров учат шаги, которые она показывает? Что за па покажет она нам всем в следующий раз? Боже правый, она меня пугает, я так боюсь за себя и за все, что мне принадлежит. Бог один знает, что в ней находят мужчины.
1569 год, сентябрь, поместье Уингфилд: Джордж
Я – один из величайших мужей Англии, кто посмеет меня обвинить? Что посмеют обо мне сказать? Что я не исполнил свой долг? Участвовал в заговоре против собственной королевы? Против своей страны? Меня что, свяжут, бросят в Тауэр и обвинят? Я попаду на новое расследование, но уже не судьей, а обвиняемым? Меня хотят отдать под суд? Выдвинут подложные обвинения против меня? Подведут меня к дыбе и скажут, что лучше мне подписать все бумаги сейчас?
