Она завертелась, устраиваясь удобней. Рядом послышался усталый вздох.
– Извините, – шепнула она.
Зак стянул маску и потер переносицу.
– Простите, – повторила Хлоя. – Я вас разбудила?
– Честно говоря, нет. – Он зевнул. – Я устал как собака, но чувствую, что сегодня заснуть не удастся.
– А обычно вы спите во время долгих перелетов?
– Когда как.
Скорее всего, он слишком расстроен, чтобы заснуть. Жаль, что она ничем не могла помочь.
– У меня нет ни сестер, ни братьев. – Зак нахмурился. – Простите, – торопливо добавила Хлоя, вздрогнув от мысли, что извиняется уже в третий раз. – Просто я подумала, вдруг вы хотите поговорить, а я…
– Нет, нет, все нормально. – Он уставился в пространство перед собой.
Хлоя ждала, не зная, что еще сказать.
– Лив на восемь лет младше меня, – тихо сказал он. – Когда умерли родители, ей едва исполнилось десять, поэтому временами я чувствовал себя скорее ее отцом. – Уголки его губ скорбно опустились. – Вся ответственность за нее лежала на мне.
Хлоя уставилась на него, пытаясь осознать то, что он хотел сказать. Неужели бедняга винил себя в том, что сестра попала в аварию? Неужели чувствовал себя ответственным за все, что случилось?
– Но вы тоже были совсем юным.
– Мне было восемнадцать. Взрослый человек.
Только физически.
– Как ужасно потерять обоих родителей в столь молодом возрасте.
– Да.
Хлоя не любила задавать много вопросов, но сейчас не давало покоя воображение.
– Как это случилось, Зак? Они попали в аварию?
– Мы так и не узнали наверняка. Мои родители плавали с экспедицией где-то в районе Индонезии, когда их судно пропало. Отец был геологом, а мать изучала биологию моря. Они были бесконечно преданы науке, любили экспедиции, постоянно стремились сделать очередное открытие. Их можно было бы назвать чокнутыми учеными. Чудаками.
Значит, они пропали. Бедный Зак. Как страшно, когда твои родители исчезают, и ты никогда не узнаешь, что случилось. Может быть, их захватили пираты, или корабль затонул, напоровшись на коралловые рифы, или разбился в тропический шторм.
– А не может быть, что они выжили и живут на каком-нибудь тропическом острове?
Губы Зака изогнула кривая улыбка.
– Я тоже тешил себя этой фантазией. Но прошло семнадцать лет.
Хлоя даже представить себе не могла, какая жуткая ноша легла на плечи восемнадцатилетнего юноши, вынужденного жить, не получая ответа на вопросы и довольствуясь лишь страшными предположениями.
– С самого начала будущее Лив меня очень тревожило. Мысль о том, что она окажется в приюте, была невыносима, поэтому я стал ее опекуном. Бросил университет и нашел себе работу, чтобы мы могли жить вместе, а я присматривать за ней.
– Господи. – Хлоя надеялась, что ее удивление не слишком заметно.
– Наверное, это было самое глупое решение в моей жизни.
– Не говорите так. Я думаю, вы поступили очень смело.
Хлоя была потрясена тем, что он пожертвовал своими интересами, пытаясь сохранить то, что осталось от семьи. Раньше она ничего не знала о его личной жизни, скрывавшейся за фасадом любителя длинноногих блондинок. Казалось, ни в одной из них его не интересовало ничего, кроме сексуальной притягательности. Хлоя подозревала, что ген, ответственный за заботу о других, напрочь отсутствует в его ДНК. Теперь стало ясно, насколько глубоко его волновала судьба Лив.
– Я не сумел ее уберечь. Лив никогда не воспринимала меня как старшего. Не видела во мне отца, поэтому мое влияние на нее оказалось минимальным. Мне кажется, она безумно переживала, что наши родители исчезли таким невероятным образом, и не считала меня адекватной заменой. Еще подростком она начала пить и пробовать наркотики. А потом стала вести себя как бродяга. Не хотела учиться и никогда не могла удержаться на одной работе достаточно долго, чтобы приобрести хоть какие-то реальные навыки. Она, словно бабочка, постоянно стремилась найти какой-то более яркий цветок.
– Возможно, она унаследовала это качество от родителей?
– Да, вполне возможно.
Зак печально уставился в потолок. Хлое хотелось сказать что-нибудь мудрое, поддержать.
Не придумав ничего лучше, она сказала:
– Зак, я думаю, вы не должны винить себя в том, что произошло.
В ответ он лишь покачал головой и закрыл глаза.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она наконец задремала, а когда проснулась, увидела, что салон залит сероватым светом. Стюардессы раздавали горячие салфетки для лица и рук и стаканы с апельсиновым соком.
– Доброе утро, соня.
Кресло Зака уже стояло вертикально, сам он выглядел так, будто побывал в ванной, умылся и побрился.
Хлоя зевнула, провела рукой по волосам, надеясь, что они не слишком сильно растрепались. Ничего, еще минута, и она последует его примеру, чтобы привести себя в прядок.
– Который час?
– Без четверти восемь. Я, конечно, имею в виду время по Гринвичу. Если бы мы были дома, сейчас было бы без четверти шесть вечера.
Первый день, проведенный ее родителями в отеле, уже подходит к концу. Будем надеяться, что они всем довольны.
Если бы Хлоя осталась в Брисбене, сейчас бы расставляла финальные акценты в праздничном убранстве офиса, последний раз проверяла, все ли в порядке с напитками и льдом.
– Надеюсь, вы не волнуетесь за родителей?
– Не волнуюсь. – Да, что они в надежных руках медсестры и шофера, у которых есть все нужные телефоны и другая информация. – На самом деле я думала про сегодняшний корпоратив у нас в офисе.
– В самом деле? – В его глазах светилось недоумение.
– Пытаюсь представить, как пройдет вечеринка.
– В смысле как половина офиса напьется, а вы потом будете за ними убирать?
Хлоя открыла рот, чтобы возразить. На лице Зака появилась манящая улыбка.
– Вы увидите рождественский Лондон. Обещаю, это в тысячу раз лучше пьянки на работе.
– Думаю, вы правы. Сколько нам осталось до того, как мы увидим Англию?
– О, не больше часа.
Глава 3
Когда самолет приземлился в Хитроу, шел дождь, но это ничуть не омрачило радости Хлои. Как пассажирам бизнес-класса, им не пришлось стоять в длинных очередях, и они быстро вышли на улицу. Пока ждали такси, Хлоя успела позвонить родителям.
– Мы как раз собираемся спуститься вниз к обеду, – ответил радостно возбужденный голос матери. – Мы уже посмотрели меню. Нам дадут котлетки из ягненка и пирог с ревенем. Передай дорогому Заку, что мы его любим.
