– Хрен тебе, а не больница! Я уже не дура и не поведусь на твои уговоры! «Доченька, полежишь две недели…» А сама запрёшь меня чёрт знает на сколько! Без моего согласия меня никто не сможет положить. Я больше в жизни ни одной бумаги не подпишу. Я не дура! Так что теперь ты меня никуда никогда не затолкаешь.
– Жаль, что у нас нет принудительного лечения, – обессиленно произнесла я. – Чтобы положили в больницу насильно и лечили до тех пор, пока не придёшь в себя и не поймёшь, как чудовищно прожигаешь одну-единственную жизнь. Ну как наркоману можно объяснить, что он болен, и заставить его лечиться?! От такого беззакония вы и распространяетесь со скоростью звука. Принудительное лечение облегчило бы жизнь близким… А тем, кто не хочет принудительно лечиться, давали бы статью за употребление. Вот и выбирай: либо больница, либо тюрьма. Неужели сложно сделать такие законы?! Тогда бы армия таких, как ты, заметно сократилась. Ну почему наше государство заставляет нас бороться в одиночку?! Такое впечатление, что ему выгодно, чтобы наше будущее поколение жило в дурмане и в молодом возрасте отправлялось на тот свет.
– Я повторяю: в больницу больше никогда не лягу и ни одной бумаги не подпишу. А то, что ты нашла у меня наркотики, так это давно было. Я уж не помню, когда последний раз употребляла, но знаю, что они держатся в крови полгода. Это старые. Я уже давно не употребляю.
– Вера, расскажи об этом кому-нибудь другому. Почему ты вечно думаешь, что все вокруг дурнее тебя?! Твоё враньё уже надоело. У тебя даже сейчас глаза убитые, руки трясутся.
– Ты меня уже достала со своими наркотиками, – злобно бросила дочь.
– Они не мои, а твои, – произнесла я устало.
– Да и хрен с этими наркотиками, главное, что я не беременная. Наркотики – ерунда. Сейчас вся молодёжь употребляет. А вот беременность – это страшно. Прикинь, что бы мы делали, если бы ещё и срок был большой. Вот это было бы попадалово! Так что пронесло!
– Какая же ты дурочка. И прекрати говорить про молодёжь, которая якобы вся употребляет. Это ты общаешься именно с такой молодёжью.
Но дочка уже потеряла ко мне интерес, кому-то позвонила и стала рассказывать о том, что не беременна.
– Прикинь, тест показал, что я не беременна. Мне было так страшно… Думала, вот попала. Да ещё мать меня подставила, взяла да втихаря проверила на наркотики. А там все полоски, за исключением последней, положительные. Охренеть! Прикинь, какой мне сейчас она ор устроила. Да я же тебе говорю, не успела туда воды подлить, потому что она меня «развела» – сказала, проверяет на беременность. Я и повелась на эту бодягу. Мне же нужно было точно знать, беременна или нет. Ну она в этот момент на наркотики меня и проверила. Как я могла видеть, что она делает? Иначе бы подстраховалась и такого не допустила. А то в тесте сразу вся фигня вылезла. Ну а мне-то что… Даже если она тест кому-то покажет. В больницу меня всё равно не засунет без моего согласия, а согласие я никогда не дам. Я больше не дура. Хочет, пусть себе этот тест над кроватью повесит и молится на него. Ха-ха-ха. Я знаешь что подумала: мы же с тобой можем бизнес делать. Нужно сделать один тест на беременность положительным. Можно полоски подкрасить и показывать тем, с кем мы были, требуя деньги на аборт. С каждого мужика по пять тысяч. Прикинь, можно реально бизнес делать. Такие деньги поднять. У меня на примете уже есть несколько мужиков, которые в меня кончали. Если кто-то не захочет деньги платить, мы их хорошо пуганём. Мол, не дашь денег, рожу, твоего выродка принесу тебе и оставлю. Круто я придумала!
Я подошла к Вере и отвесила ей пощёчину. Глаза дочери налились кровью, и она заорала в голос:
– Ты чо?!
– Ты бы матери постыдилась. Разговаривала бы в другой комнате, а то орёшь на всю квартиру.
– Не нравится, не слушай!
– Ты пока ещё находишься в моём доме.
– Да мне твой дом нафиг не нужен! У меня есть где жить.
– Только помни: если мне ещё хоть раз позвонят из полиции и скажут, что тебя нашли в притоне, я не поеду тебя забирать. Пусть дальше тебя везут куда хотят, хоть в изолятор, хоть в больницу.
– И не приезжай.
– Тогда не звони мне с просьбой, чтобы я приехала за тобой среди ночи и вытащила из «обезьянника».
– Я бы тебе в жизни не звонила. Это менты требуют. Просто я несовершеннолетняя, и меня могут забрать только под роспись родители.
– Я больше никогда не приеду, – произнесла я ледяным тоном.
– Ну и не приезжай. Пусть меня в детский дом сдадут.
– Да кому ты нужна в детском доме?! Выше меня ростом и больше в два раза.
– Это меня в наркологии так распёрло. Я ложилась туда худая. Полежи без движения и воздуха три месяца, я посмотрю, какая ты станешь!
– Я бы эти три месяца занималась физкультурой, работала над собой и делала всё возможное, чтобы вернуться к нормальной жизни. Тебя одну в отделении так распёрло, потому что другие дети переживали и осознавали, что с ними произошло. Ты уже давно забыла, что такое «переживать». Просто валялась на кровати целыми днями, ела, хамила медперсоналу и ждала выписки не для того, чтобы выйти и стать человеком, а чтобы вновь встретиться со своими торчками. Когда ты вышла из больницы, я купила тебе таблетки для похудания, уговаривала пойти в спортивный зал, но тебе стало совершенно безразлично, как ты выглядишь.
– Плевать, как я выгляжу! Если не нравлюсь, можешь меня убить!
– Дура ты! – только и смогла сказать я, стараясь, как и прежде, не показывать свои слёзы…
Глава 4
– Танечка, вы меня слышите? Я говорю, а вы почему-то молчите. – Голос Лиды заставил меня вернуться в реальность и оторваться от свои грустных раздумий.
– Ах, да, извините.
– Таня, я не знаю, как жить дальше, сознавая, что вырастила чудовище! Вика нас всех медленно уничтожает. Я не дам ей уничтожить мою маму, у неё на нервной почве руку парализовало.
– Парализовало руку? У моей тоже.
Я слушала несчастную женщину и не могла отделаться от чувства, что это я сама говорю.
Мы живём в аду, который «любезно» подарила нам всем дочь. У моей мамы, тяжело перенесшей инсульт, из-за дальнейших стрессов парализовало здоровую руку. Никогда не забуду, как однажды, после того, как мы решили переселить Веру к бабушке в целях безопасности, поскольку мне нужна нормальная обстановка для работы и у меня ещё оставалось то, что было можно вынести из квартиры, а у бабушки она уже всё вынесла, моя мама пришла с бледным лицом и сказала прямо с порога:
– Я сегодня всю ночь не спала. Не могу. Думала, как дальше жить. Она нас всех убьёт. Вчера явилась агрессивная, невменяемая. Орала матом. Вечно ходит по квартире обутая, в туалете за собой не смывает, забыла, когда последний раз зубы чистила, сбомжевалась прямо на глазах. Посуду не моет, всё бросает, дымит как паровоз. Я, как уборщица, только хожу, всё поднимаю. Спит прямо в одежде. Прошу раздеться – орёт. Свою боевую штукатурку неделями не смывает. Все подушки и полотенца в краске. Раньше хоть голову регулярно мыла, а теперь в душ не загонишь. Деградирует на глазах. Скоро ничем не будет отличаться от бомжей, которые у магазина бутылки собирают. Только хожу за ней и всё хлоркой протираю. Ну что это за жизнь? Если и разговаривает, то только требует денег, а главное, постоянно угрожает, как испортит тебе, своей матери, жизнь. Всё, что её интересует, так это Интернет и общение со своими друзьями-торчками.
