Книга Крик сквозь стену, или Вернуть бы тех, кого забрали небеса, страница 25. Автор книги Юлия Шилова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Крик сквозь стену, или Вернуть бы тех, кого забрали небеса»

Cтраница 25

Да, раньше я к любой компании присоединялась, а сейчас прохожу быстро и глаза опускаю. Рэдмила правильно подметила: я боюсь, что меня кто-то окликнет.

– Ты же всегда такая компанейская была, – вздохнула горестно Рэдмила. – Танцевала ночи напролёт до упаду. Пела. Ты же так любила жизнь… Я поражалась твоему жизнелюбию. Всегда всем тебя в пример ставила и про тебя рассказывала. Если хреново на душе и кошки скребут, стоит на тебя посмотреть, и все хвори уходят. Сразу жить хочется. А сейчас на тебя смотреть больно. Худая, осунулась… Будто выгораешь изнутри, и из тебя все жизненные силы ушли.

Я слушала добрую женщину и вспоминала, как она меня называла «батарейкой» из-за моей кипучей энергии. Куда всё подевалось? Теперь я закрываюсь в своём доме, сижу одна целыми днями. До пляжа дойду и обратно, и то перебежками, чтобы, не дай бог, с кем-нибудь не встретиться.

– Ты только вспомни, – причитала Рэдмила, – как к тебе наши мужчины сватались. В городке переполох был, когда ты к нам приехала. Тебя до сих пор все любят, а ты ни с кем даже здороваться не хочешь. Что с тобой происходит? Так одна и помереть хочешь? Старость тоже будешь в одиночестве встречать?

– Да я привыкла. Не хочется ничего менять…

– К чему ты привыкла?! К одиночеству? Рано, милая, ты себя живьём похоронила. Ладно бы страшная и убогая была… Женщине мужчина нужен. Для души и для тела.

– Не до того сейчас, – пробормотала я.

– Вон как по тебе наш Петар… Или как ты его по-русски зовешь?

– Петя.

– Как Петя по тебе сохнет. Он тебя до сих пор любит, несмотря на то, что ты замуж за него не пошла. Он тебя ждёт. Мужик-то хороший. Разведен, дети взрослые, пылинки с тебя сдувать будет? Дом, машина, яхта, хоть и небольшая, но плавает. Работящий. Правда, ревнивый, но мужики все ревнивые. Любит – значит ревнует. Наши мужчины не то что ваши русские. Для наших семья – святое. Они прекрасные отцы, мужья. Никогда не предадут, в этом можешь быть спокойна. Наши мужчины – эталон для многих народов.

– Не нужно мне всё это. Не хочу я ничего.

– Ты не хочешь любящего мужа?

– Нет.

– Мы вот с Петаром недавно сидели у меня в ресторанчике и твою дочку вспоминали. Он ведь мог стать хорошим отцом для твоей Верочки.

Услышав про дочь, я вновь побледнела, выпила холодной воды и с дрожью в голосе спросила:

– А зачем вы её вспоминали?

– О тебе разговор зашёл. Вспомнили случай, как ты уложила дочку спать, а сама села пить чай на террасе. Верка открыла дверь и убежала к морю гулять. Такая мелкая, а шустрая… Ты в комнату к ней заглянула, увидела, что её нет, и побежала искать на набережной. Мы с Петаром тут же вызвались тебе помогать. Как же мы её тогда искали! Столько помощников собралось. Из каждого кафе, из каждого дома… Все бросились на поиски, убеждая тебя, что в нашем городке ничего плохого произойти не может. У нас, как в деревне, все друг друга знают. И ведь нашли всё-таки в шестом часу утра. Поисками занимались человек двадцать. Твоя маленькая шалунья убежала в соседний городок к своей подружке и вместе с ней ушла на детскую игровую площадку. А потом они заблудились, не знали, где оказались, перепугались и заревели. Ты тогда так переживала, что на Верку даже ругаться не стала. Она бросилась к тебе на шею и клялась, что больше никогда не убежит.

– Да, было такое.

– Интересно, какая сейчас Вера стала? Взрослая совсем? Красивая? Наверное, всё так же на Барби похожа?

– Нет. На Барби она уже не похожа…

– Учится, наверное, прекрасно. Она столько стихов, песен и басен знала, что мы тут все просто заслушивались. От мальчишек, наверное, отбоя нет. Встречается с кем-то?

– Что?

– Танечка, да что с тобой? Ты какая-то невнимательная.

– Прости, мне действительно нехорошо. Пойду прогуляюсь. Прости.

Я пошла по набережной. Вопросы про дочь были для меня настоящей экзекуцией, и я не могла спокойно на них отвечать. Дойдя до места, где набережная освещалась слабо, я села на камни, уткнулась в колени и заревела. Даже здесь я не могу отделаться от воспоминаний о дочери. Все хотят услышать, какой она стала… Если бы они знали, какой…

Перед моими глазами вновь предстала дочка, только уже не та маленькая чудесная девочка с голубыми глазами, а чудовище, которым стала сейчас. Вспомнилось, как, требуя денег, она кинулась с ножом на бабушку… Хорошо, что я случайно заскочила к маме, вырвала нож и вызвала «скорую»…

На какой-то момент она потеряла разум от наркотиков. Я молилась, только бы с мамой ничего не случилось, ведь недавно она перенесла чудовищную болезнь и чудом осталась жива. До этого Вера несколько раз кидала в неё увесистой статуэткой, мама как-то успевала наклонить голову, и статуэтка пролетала мимо. Если бы не сделала это резкое движение, страшно представить, что бы тогда произошло.

– Ничего, старая, тебе недолго осталось. Скоро сдохнешь.

Не знаю, как мама тогда выдержала. Не приведи господи услышать такие слова от родной внучки. Но мама у меня сильный и мужественный человек старой закалки. В этой ситуации она переживала за меня. Только бы я не сломалась.

В памяти всплыли страшные моменты. Мы в приёмном покое. Санитары делают дочке успокаивающий укол, чтобы сбить ее агрессию, медсёстры уговаривают лечь в больницу. Буйная дочь, которую держат санитары, и чуть поодаль я, бледная, худая, несчастная, готовая провалиться сквозь землю от стыда и позора за дочь.

Сама не знаю, как мне удалось забрать у неё нож и привезти больницу. Она вообще плохо что понимала, была в невменяемом состоянии, а когда приходила в себя в машине, просила тёплую куртку. Её страшно знобило, хотя на улице было лето. Я дала ей плед. Она в него укуталась, но продолжала трястись от холода и говорила, что замерзает.

Вера поняла, что её сейчас госпитализируют, и стала вопить во весь голос:

– Ты, мразь! Сдохни, зараза, я тебя ненавижу! Тебе морду мало набить! Я скажу своим дружкам, они тебя изуродуют!

Я хотела возразить, но медсестра дала знак, чтобы я молчала. Ситуация накалена до предела, и нельзя накалять её ещё больше. Дочь нельзя провоцировать, чтобы не наделать хуже.

– Гадина! Выйду из больницы и тебя убью! Тебе недолго жить осталось! Я тебя прикончу! Сначала тебя, а потом старую тварь! Я вас всех уничтожу за то, что вы, сволочи, не даёте мне деньги и не разрешаете жить, как я хочу!

Мне хотелось ответить, что если я мразь, а бабушка тварь, то кто она? Что она лично достигла в жизни?! Наркоманка, воровка, врунья, полностью разложившийся элемент. Никакого уважения, никаких ценностей, никаких границ. Ничего не осталось…

Я сидела не шелохнувшись. Мне было страшно… Я боялась, что санитары и охранник её не удержат. Она была жутко разъярённая, и успокоительное на неё почему-то не действовало. Я боялась, что она всех раскидает и… меня убьёт. Она крупнее, ей ничего не стоит меня задушить. Это ужасно – бояться собственной дочери!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация