Последнюю фразу Борис произнес высокомерно-снисходительно, из чего следовало, что уж он-то хоть и шофер, но знает. Кто бы сомневался: его крепкое тело свидетельствовало о регулярных тренировках.
У нападавшего, по описанию Бори, было худощавое небритое лицо, да и в целом видок тот еще, будто бомж с помойки. Но кулаки у него оказались удивительно крупными, словно две кувалды на концах тощих жилистых рук. И этими кувалдами он лупил академика по голове – Евгений Дмитриевич потом две недели ходил в синяках, а на вопросы отвечал, что неудачно испытал новый тренажер… Мужик, завидев Бориса, вдруг вытащил нож из наколенного кармана грязных парусиновых брюк. Сначала он им размахивал перед подступающим Борисом – мол, не подходи! А затем вдруг резко замахнулся, явно намереваясь воткнуть нож то ли в шею, то ли в грудь академика. И тогда Борис прыгнул. Выбил нож из руки мужика, быстро скрутил его и крепко ткнул мордой в стену. Потом они завели его в квартиру, где сидела испуганная женщина – красивая, к слову, Борис ее тогда первый раз увидел, – и принялись задавать вопросы.
Мужик нес такую пургу, что они довольно быстро бросили затею добиться от него правды. Якобы он муж той чувихи, которая любовница Евгения Дмитриевича, – Лида, что ли? – и он ревнует. По какому праву, мол, тут чужой человек его жену пользует? То он твердил, что ревность его заела, то денег просил. В общем, хрень какая-то, они так и не разобрались. А Лида ни слова сказать не могла, сидела и тряслась. Кофту какую-то на себя намотала, будто ей холодно, и все стягивала на груди рукава, словно куталась. Странная женщина. Больше хозяин, конечно, к той чувихе ни ногой, а там вскоре в отпуск уехал, в горы. Подальше от греха. Но судьба, вишь ты, его и в Адыгее нашла…
Не судьба его нашла, подумал Кис, а убийца. Но вслух ничего не сказал, только адрес «чувихи» попросил. У шофера оказался даже ее телефон – Евгений Дмитриевич предусмотрительно снабдил им Бориса на всякий случай.
– Женщина молодая? – спросил он, переписав номер.
– Вполне. Лет тридцать на глазок.
– С академиком большая разница в возрасте, – заметил Кис.
– Может, проститутка? Им лишь бы денежки платили.
Снова минное поле догадок, которое Алексей ненавидел.
– Все может быть, – ответил он уклончиво, не желая поддерживать эту тему. – Мужика вы в полицию сдали?
– Нет. Мы ему морду расквасили, он нас тоже обвинил бы, так что решили не связываться. Я его потом пинком с лестницы спустил, финита ля кинита.
– «Финита ля комедиа»?
– Вроде того. Я переделал для рифмы. Конец фильма, типа.
– Неплохо получилось, – улыбнулся детектив, – забавно. Жаль, что вы в полицию не решились… Теперь у нас нет даже его фамилии… Борис, вы никогда не замечали за вами слежки? Неважно, в какой день, – но ведь кто-то точно знал, куда и когда академик ходит! Начиная от гастронома и кончая любовницей.
– А это вы правы, кстати… Кто-то должен был… Но я никогда не обращал внимания. В голову разве могло такое прийти?
– Почему Евгений Дмитриевич в полицию не стал обращаться? После второго покушения он уже вполне понял, что его хотят убить.
– Я советовал ему. А он ответил: «Все равно не найдут». А я ему тогда: вы же, мол, светило, академик, они расстараются! А он мне: боюсь, за всем этим стоят люди покруче моего… И больше ни слова не добавил, только задумался. Я тогда его слова про интриги и высокие ставки вспомнил. Он был уверен, что за ним охотится кто-то из его Заповедника.
– А детектива частного он не нанимал?
– Не знаю. Но вряд ли. В Заповеднике такие шишки, разве до них доберешься? Тем более какой-то частный детектив. Кишка тонка.
Алексей не стал спорить, хотя пренебрежение к его профессии, прозвучавшее в голосе шофера, было ему неприятно.
Распрощавшись с ним, Алексей набрал номер. Имя женщины значилось как «Лида», ни отчества, ни фамилии. Ну что ж, Лида так Лида.
Однако сразу после набора последней цифры он нажал на отбой. Сомнительно, что Лида захочет обсуждать историю нападения на Евгения Дмитриевича с незнакомым человеком. Кем бы ни являлся мужик с «кувалдами», Лида как-то причастна к его появлению в квартире. Иначе бы она закричала от возмущения или страха, когда к ней ввалились трое мужчин после драки в коридоре. Ан нет, она сидела в кресле истуканом, лишь беспрестанно стягивая на себе рукава кофты, будто хотела в нее закутаться целиком, запеленать себя, превратиться в младенца, не несущего никакой ответственности за свои поступки. Язык тела выдавал, как всегда, потаенное: ее желание спрятаться от чувства вины.
В чем ее вина заключалась, Алексей пока не знал, но намеревался вскоре выяснить, для чего, собственно, и собрался с Лидой пообщаться. Однако от встречи с детективом она, скорее всего, откажется. Да еще сбежит из квартиры, чтобы он не застал ее. Отсюда и простой вывод: звонить ей можно, только добравшись до ее подъезда. А лучше звонить прямо в дверь, если удастся.
Алексей сообщил Игорю об изменении плана и тронулся в направлении Москвы.
Ему удалось избежать пробок, и вскоре он уже стоял у подъезда Лиды. Пожилая женщина на лавочке у входа показалась ему консьержкой, и, заговорив с ней, детектив убедился, что не ошибся. Он присел рядом, вытащил удостоверение и заговорщическим голосом принялся задавать вопросы.
Расчет его оправдался: консьержке понравилось участвовать в конспиративном расследовании, и она отвечала охотно, жалея, что не знает большего.
Итак, в день драки была как раз ее смена, и всех участников инцидента она видела. Человек с кувалдами, по ее словам, никаким мужем Лиде не приходился и вообще заявился сюда впервые. С какой-такой радости Лиде сцену устроил – неизвестно. Наверное, пьяный был, предположила консьержка.
– Вы говорите, что он явился сюда впервые. А давно вы тут работаете?
– Лет шесть.
– И ни разу его не видели?
– Ни разу!
– У вас напарница есть? Может, она его видела?
– Ой, а я не подумала… Но я прям сейчас ее наберу.
«Ее номер наберу», – мысленно поправил консьержку Кис. Но вслух он ничего не сказал.
К его счастью, беседа двух товарок была недолгой.
– Не видела Томка такого. Другой мужчина ходил к Лиде регулярно, его тут все знают – а такого вот, худющего, не видели мы.
– Другой – это импозантный мужчина лет пятидесяти (академик был старше – коль скоро его первой дочери под сорок, но выглядел моложе своих лет, судя по снимкам), хорошо одетый…
– Он самый! Профессор вроде.
– Не знаете, Лида была замужем?
– Кажется, нет. Может, если давно… Да ну, сомневаюсь я. Я ей как-то говорю: не ровня он тебе! И старше намного, и женатик, я прям нутром чую. Только время с ним теряешь, ей-богу. Лучше б о семье подумала, детей пора заводить! А она мне: «для семьи требуется сначала мужчина. Да такой, какой детей обеспечит. Вот я и ищу…» Ну что-то в этом роде она сказала. А я поняла, что нужного мужчину она до сих пор не нашла, отчего и замужем не была.
