— И как там миссис Белл? — поинтересовалась она, поднимая атласное вечернее платье, соскользнувшее с вешалки.
— Она… очень мила; интересный человек.
— Думаю, старики любят поговорить с вами.
— Да.
— И держу пари, у некоторых из них есть в запасе невероятные истории. Эта часть вашей работы очень захватывающа, — продолжала Анни. — Мне нравится, как пожилые люди рассказывают о прожитой жизни; я считаю, мы должны больше прислушиваться к ним.
Я говорила Анни о посещении Центра воспоминаний, где она, по ее словам, никогда не бывала, и тут зазвонил телефон. Это был продюсер «Радио-Лондон» — он прочитал интервью со мной в «Черном и зеленом» и спросил, не приду ли я к ним в следующий понедельник поговорить о винтажной одежде. Я ответила, что буду счастлива. Затем пришло сообщение от Майлза — он заказал столик в «Оксо тауэре» на среду в восемь. Потом я работала с несколькими заказами по Интернету — пять человек хотели приобрести французские ночные рубашки. Поняв, что запас товара иссякает, я заказала билет в Авиньон на последний уик-энд сентября. Остаток дня я провела с людьми, принесшими одежду на продажу.
— Завтра я появлюсь только к обеду, — предупредила я Анни, закрывая магазин. — Мне нужно к Вэл, швее. — Но не стала сообщать о визите к медиуму. Честно говоря, меня это пугало. А днем я опять проведаю миссис Белл.
Глава 6
Следующим утром я отправила Синди в Беверли-Хиллз платье от Баленсиаги, гадая, какой из ее клиенток оно достанется, затем, волнуясь, поехала в Кидбрук. В моей сумочке лежало три фотографии. Первая была сделана, когда нам с Эммой исполнилось по десять лет, на пляже в Лайм-Реджисе, куда папа взял нас на поиски окаменелостей. На снимке Эмма держала раковину большого аммонита, которую нашла сама и бережно хранила. Помню, мы категорически отказывались верить моему отцу, что этой раковине около двухсот миллионов лет. Вторая карточка запечатлела выпускной бал Эммы в Королевском колледже искусств. На третьем фото мы стояли рядом в ее последний день рождения. На Эмме была необычная шляпа, она сама ее сделала, — зеленый соломенный «колокол» с накрахмаленной шелковой розой, «растущей» из него. «Мне нравится, — сказала она с притворным удивлением, глядя на себя в зеркало. — В этой шляпе меня похоронят!»
Я нажала кнопку звонка на двери Вэл. Открыв ее, она огорченно сообщила, что рассыпала черный перец-горошек.
— Какая неприятность, — сказала я, вспомнив с приступом острой боли ужин у Эммы. — Он теперь везде, верно?
— О, я расстроилась по другому поводу, — объяснила Вэл. — Рассыпать перец — к несчастью.
Я посмотрела на нее.
— Почему?
— Это обычно предвещает конец близкой дружбы. — Я почувствовала, как по спине пробежала дрожь. — Поэтому мне придется следить, что я говорю Мэг, не так ли? — добавила она. — А теперь… — Вэл кивнула на мой чемодан. — Что ты мне принесла? — Я, потрясенная ее словами, показала шесть платьев и три костюма, купленные у миссис Белл. — Здесь требуется совсем небольшой ремонт, — сообщила она, рассмотрев их. — О-о, мне нравится это платье от Оззи Кларка. Представляю, как какая-нибудь женщина идет в нем по Кингс-роуд в шестьдесят пятом году. — Вэл вывернула платье наизнанку. — Порвана подкладка? Оставляй мне это, Фиби. Я позвоню, когда все будет готово.
— Спасибо. А сейчас, — изобразила я притворную живость, — я просто… зайду в соседнюю квартиру.
— Удачи! — ободряюще улыбнулась мне Вэл.
Нажимая на звонок Мэгги, я чувствовала, как сильно бьется мое сердце.
— Входите, милая, — крикнула Мэг. — Я в гостиной.
Я пошла по коридору на запах «Мажи нуар», смешанный с застоявшимся сигаретным дымом, и, обнаружив хозяйку перед маленьким квадратным столиком, огляделась. Ничто не указывало на практиковавшиеся здесь обряды. В комнате не было ни абажуров с бахромой, ни хрустальных шаров. На столе не лежали карты Таро в ожидании, когда их начнут тасовать. Только диван и два кресла, плазменный телевизор, резной дубовый буфет и каминная полка с невероятно большой фарфоровой куклой с блестящими темными локонами и бессмысленным лицом.
— Если вы надеялись увидеть круг с буквами и блюдцем, то вас ждет разочарование, — скучным голосом сказала Мэг. Она словно читала мои мысли, и я сочла это добрым знаком. — Я не занимаюсь чепухой вроде «возьмитесь за руки и ждите, пока погаснет свет». Нет. Я просто свяжу вас с теми, кого вы любите. Смотрите на меня как на оператора связи.
— Мэг… — Меня внезапно охватила тревога. — Я чувствую себя немного… обеспокоенной. Я хочу сказать, не думаете ли вы, что это несколько нечестиво, ну… взывать к мертвым? — Особенно в гостиной, неожиданно пришло мне в голову.
— Нет, — ответила Мэг. — Ведь на самом деле они не мертвы, понятно? А просто пребывают где-то еще, но, — она подняла палец, — с ними можно вступить в контакт. А теперь, Фиби, начнем. — Мэг выжидательно посмотрела на меня и кивнула на мою сумочку.
— О. Простите. — Я полезла за кошельком.
— Сначала дело, а удовольствие потом, — заявила Мэг. — Спасибо. — Она взяла у меня пятьдесят фунтов и засунула их в вырез топа. Я представила, как деньги постепенно нагреваются, а потом подумала, что еще она хранит там. Дырокол? Записную книжку? Маленькую собачку?
Мэг положила ладони на стол и прижала пальцы к столешнице, словно готовилась к путешествию. Ее искусственные ногти были такими длинными, что заворачивались на кончиках словно маленькие турецкие сабли.
— Итак… вы потеряли кого-то, — начала она.
— Да. — Я решила, что не стану показывать Мэг фотографии и рассказывать об Эмме.
— Вы кого-то потеряли, — повторила она. — Кого-то любимого.
— Да. — Я почувствовала знакомое напряжение в горле.
— Очень любимого.
— Да, — повторила я.
— Близкого друга, заменявшего вам целый мир.
Я кивнула, стараясь не заплакать.
Мэг закрыла глаза и стала глубоко, с легким шумом дышать носом.
— И что вы хотите передать другу?..
Я была застигнута врасплох, поскольку не собиралась пока ничего говорить. На мгновение зажмурилась и подумала, что больше всего хочу сказать Эмме, как сильно виновата перед ней, как я скучаю — это похоже на постоянную боль в сердце. И под конец добавить, что возмущена ее поступком.
Я посмотрела на Мэг и вдруг страшно разволновалась.
— Я… не могу ничего придумать прямо сейчас.
— Хорошо, милая, но… — Мэг сделала театральную паузу. — Ваш друг хочет что-то сообщить вам.
— Что? — слабо произнесла я.
— Это очень важно.
— Скажите мне что… — Мое сердце билось как сумасшедшее. — Пожалуйста.
— Ну…
— Скажите мне.
Мэг глубоко вздохнула:
