Я кликнула на кнопку «Скачать форму» и удивилась, какой короткой она оказалась: личные данные пропавшего человека и место, где, насколько это известно, его или ее видели в последний раз. Делающий запрос должен был сообщить свое имя и отношение к пропавшему. Кроме того, требовалось назвать причину поиска. Выбор здесь был таков: «Документация для получения денежного возмещения» или «Желание знать, что произошло».
— Желание знать, что произошло, — пробормотала я.
Я распечатала форму и положила в конверт. Когда племянница миссис Белл уедет, мы вместе ее заполним, а затем я напишу электронное письмо в Красный Крест. «Если при всей имеющейся у них обширной информации они найдут упоминания о Моник, то, — подумала я, — у миссис Белл появится шанс решить проблему». Три месяца максимум подразумевало, что ответ может прийти и раньше — скажем, через месяц. Я хотела вложить записку, объясняющую, что в связи с болезнью запрашивающего информацию время поджимает, но тогда последует множество вопросов о родственниках миссис Белл, самому молодому из которых уже за семьдесят.
— Много вы получили заказов по Интернету? — услышала я голос Анни.
— О… — Я вернулась к делам магазина и быстро открыла сайт «Деревенского винтажа» и почтовый ящик. — Всего… три. Кто-то хочет купить зеленую сумочку «Келли», кто-то интересуется брюками-палаццо от Гуччи и… ура! — кто-то покупает «Мадам Грес».
— То платье, с которым вы хотите побыстрее расстаться…
— Верно. — То самое, подаренное Гаем. Я пошла в заднюю часть магазина и сняла его с вешалки, чтобы упаковать и отослать. — Эта женщина на прошлой неделе спрашивала меня о его размерах. А теперь объявилась с деньгами — слава тебе Господи.
— Вы мечтаете избавиться от него, верно?
— Так оно и есть.
— Потому что вам купил его ваш бойфренд?
Я посмотрела на Анни.
— Да.
— Я так и думала, но не знала вас достаточно хорошо и потому не спрашивала, а теперь, узнав поближе, я становлюсь любопытной… — Я улыбнулась. Мы с Анни теперь действительно сблизились. Мне нравилось ее дружелюбное, ненавязчивое общество и тот энтузиазм, с которым она относилась к магазину. — Оно немного раздражает вас?
— Пожалуй.
— Тогда абсолютно понятно, почему вы его продаете. Если бы Тим оставил меня, я бы, наверное, выбросила все его подарки — за исключением картин. Вдруг они когда-нибудь будут пользоваться успехом? — Она поставила алые туфли на каблуках от Бруно Магли в витрину. — А как обстоят дела с мужчиной, который прислал вам красные розы? Если вы, конечно, не возражаете против моих расспросов.
— Все хорошо. Я виделась с ним во Франции. — И объяснила, почему так получилось.
— Звучит неплохо, и он, несомненно, сходит по вас с ума.
Я улыбнулась. Затем, застегивая пуговицы на розовом кардигане, рассказала о Майлзе подробнее.
— И какая у него дочь?
Я надела несколько золоченых цепей на шею деревянного манекена.
— Ей шестнадцать, она очень хорошенькая и ужасно избалованная.
— Как и многие подростки, — заметила Анни. — Но она не всегда будет тинейджером.
— Верно, — согласилась я.
— Подростки иногда бывают совершенно отвратительными.
Неожиданно в окно постучали, и я увидела, что нам машет Кэти, в школьной форме, и подумала, что подростки бывают очень милыми.
Я отперла дверь, и Кэти вошла.
— Привет! — сказала она и посмотрела на желтое бальное платье. — Слава Богу, оно все еще здесь!
— Да. — Я не собиралась говорить ей, что вчера его мерили. Та девушка выглядела в нем как грейпфрут. — Анни, это Кэти.
— Помню, я видела вас здесь пару недель назад, — тепло отозвалась Анни.
— Кэти интересует желтое бальное платье.
— Я просто обожаю его! — воскликнула девочка. — И коплю на него деньги.
— И как продвигается дело? — поинтересовалась я.
— Я сижу с детьми из двух семей, так что у меня уже сто двадцать фунтов. Но поскольку бал состоится первого ноября, мне придется подыскать другую, более денежную работу.
— Ну… Удачи. Если б у меня были дети, вы могли бы сидеть с ними…
— Я шла в школу и не удержалась: решила еще раз взглянуть на него. Можно его сфотографировать?
— Конечно.
Кэти поднесла к платью мобильник, и я услышала щелчок.
— Ну вот, — сказала она, глядя на фото, — оно будет вдохновлять меня. А теперь пора бежать — уже без четверти девять. — Кэти повесила на плечо школьную сумку и повернулась, чтобы уйти, но остановилась и, подняв упавшую на коврик газету, протянула ее Анни.
— Спасибо, милая, — улыбнулась та.
Я помахала Кэти на прощание и вернулась к вешалкам с вечерней одеждой.
— Боже милостивый! — услышала я восклицание Анни.
Она вытаращенными глазами смотрела на первую страницу, а затем показала ее мне.
Верхнюю половину полосы «Черного и зеленого» занимала фотография Кейта. Над его вытянутой физиономией шел заголовок: «РАССЛЕДОВАНИЕ ОБВИНЕНИЙ В МОШЕННИЧЕСТВЕ ПРОТИВ МЕСТНОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ — ЭКСКЛЮЗИВ!»
Анни начала читать статью:
— «Известный местный риелтор Кейт Браун, глава «Феникс ленд», узнал сегодня о возможном криминальном расследовании его деятельности, после того как наша газета уличила его в крупном мошенничестве с недвижимостью. — Я с симпатией вспомнила о подружке Кейта; для нее это окажется ударом. — Браун основал «Феникс ленд» в две тысячи четвертом году, — продолжала читать Анни, — получив большую страховку, поскольку его кухонный бизнес закончился после пожара двумя годами раньше. Страховая компания Брауна «Стар Элайнс» обсуждала его заявление о том, что склад поджег некий недовольный служащий, впоследствии исчезнувший и так и не найденный… Брауну поначалу отказали в страховке, — слушала я, развешивая платья, — и он подал в суд… «Стар Элайнс» наконец решила… Два миллиона фунтов! — У Анни перехватило дыхание. — Но теперь у «Черного и зеленого» имеются убедительные доказательства, что склад поджег сам Кейт Браун… — Глаза Анни стали размером с блюдца, и она снова обратилась к газете. — Мистер Браун не стал отвечать на вопросы, которые мы задали ему вчера вечером, но его попытка наложить запрет на «Черное и зеленое» провалилась». Ну и ну! — воскликнула Анни с очевидным удовлетворением. — Приятно узнать, что мы были не слишком строги к нему. — Она отдала мне газету.
Я быстро прочитала статью сама, вспомнила приведенные в «Гардиан» слова Кейта о том, как «безутешен» он был, глядя на горящий склад, и «поклялся построить на пепелище что-то стоящее». Все это показалось мне тогда слегка фальшивым, и теперь я понимала почему.
— Интересно, как «Черное и зеленое» докопалось до этой истории? — повернулась я к Анни.
