Мы все поняли. Мы почти бежали за ним следом, размахивая корзинками, миновали одну улицу, другую и наконец вышли к славному домику в тихом квартале, где прежде находились конюшни. Максвелл Хайд застучал маленьким латунным молоточком на двери. Прошло довольно много времени, прежде чем дверь открыла старая леди с растрепанными волосами. Старушка умильно взглянула на нас из-под маленьких полукруглых очков.
— Добрый вечер, миссис Блентайр, — сказал Максвелл Хайд. — Прошу прощения, но я за вашими саламандрами.
Миссис Блентайр заморгала еще умильнее.
— За какими саламандрами, дорогой мой?
— У меня на это нет времени, — сказал Максвелл Хайд. И пустил в ход магидскую силу. Внешне он ничуть не изменился, но внезапно стал выглядеть очень внушительно. Он возвышался у двери, могучий, как гора, или как какое-нибудь стихийное бедствие. Я с интересом наблюдал. Это было примерно то же самое, что я сам делал в детстве, когда старшие мальчишки пытались меня обидеть.
— Я изымаю у вас саламандр, — сказал он. — Немедленно.
Бабка взглянула на него — и засеменила куда-то в глубь дома. Через несколько секунд она вернулась с крошечной клеточкой, которая тускло светилась и распространяла вспышки паники и ужаса.
— Вот, дорогой мой. Но я не понимаю…
Максвелл Хайд взял клетку и высыпал трех перепуганных, еле видимых сквозь дым узников в рыбную корзину.
— Тоби, скажи им, что они теперь в безопасности. Постарайся их убедить. Где вы их взяли, миссис Блентайр?
— Я не понимаю, в чем… — начала снова миссис Блентайр.
— Говорите! — приказал Максвелл Хайд. — Запираться бесполезно. Я все равно узнаю.
Вид у миссис Блентайр сделался умильно-обиженный.
— Ну, если вы настаиваете… Я купила их в Илинге, в одной славной лавочке старьевщика, дорогой мой. Лавка называется «Диковинки Тонио». Их там продают по шесть пенсов дюжина. И все-таки не понимаю, почему…
— Спасибо, достаточно, — сказал Максвелл Хайд. — Доброй ночи, мадам.
— Значит, она прикупила двадцать четыре штуки, — сказал он нам, когда мы торопливо зашагали дальше. — Чтобы хватило на тринадцать человек. Осталось двадцать штук на одиннадцать человек — а это значит, что у большинства остальных их по две. О черт!
Пока мы шли по следующему адресу, у Тони начались проблемы. Саламандры по-прежнему были в ужасе и продолжали греться. Из корзинки уже отчетливо попахивало вареной рыбой. Я отобрал корзинку у Тони, поднял ее к своему лицу и попытался передать им такой же заряд силы, как тот, что помог одолеть миссис Блентайр.
— Все в порядке! — сказал я. — Мы вас спасли. Теперь вы в безопасности. Успокойтесь!
И они мне вроде как поверили. Это было интересно. У саламандр были настоящие мысли, как у Мини, крошечные, отчаянные, но меня они поняли. Они слегка поостыли, и Тоби взял корзинку обратно и снова принялся их успокаивать.
Это была какая-то сумасшедшая гонка. Мы носились в темноте от дома к дому, и Максвелл Хайд запугивал этих людей одного за другим, заставляя их отдать ему перепуганных, отчаявшихся саламандр. Мы наполнили ими рыбную корзину и корзину для пикника и перешли уже к корзинке с цветочками. Корзинка с цветочками почти сразу затлела и задымилась, пока я не прикрикнул на нее как следует. Дважды Максвелл Хайд нарывался на настоящий скандал, когда доморощенные маги делали вид, что у них только одна саламандра, а он знал, что саламандр должно быть две. Нам потом долго кричали вслед, что позвонят в полицию.
Двенадцатый дом, до которого мы дошли, был охвачен огнем. Из окон первого этажа вырывались клубы оранжевого дыма, и, когда мы подходили к дому, на улицу с грохотом влетела пожарная машина. Дверь дома распахнулась, и оттуда вывалился старик, вопя:
— Помогите! Помогите!
Мы с Тоби бросились ловить двух саламандр, которые выскочили на улицу вместе с ним. Тоби свою поймал, а у меня в руках было две корзины, и я свою упустил. Саламандра струйкой скользнула в ближайший водосток и там пропала. Небось до сих пор гуляет где-то в канализации.
— Я всего-навсего окунал их в воду! — негодующе говорил старик Максвеллу Хайду. — Только и всего!
— Ну, тогда вы получили по заслугам, — сказал Максвелл Хайд. — Надеюсь, ваш дом сгорит дотла. Пошли, мальчики.
Он забрал у меня корзинку для пикника, и мы отправились домой с нашими двадцатью двумя саламандрами. Они были совершенно невесомые. Если бы не приглушенное све-чение, которое они распространяли, и не запах рыбы и горячей лозы, можно было подумать, что корзинки пусты.
Вернувшись домой, Максвелл Хайд направился прямиком в сад.
— Хорошо, что так жарко, — сказал он. — Не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь им не будет холодно в кустах. Ник, скажи им, что они в безопасности, пока остаются в саду.
— А что, если коза?.. — начал Тоби.
— У козы, подозреваю, какие-никакие мозги имеются, — сказал Максвелл Хайд. — Так что она не спалит себе нутро, попытавшись сожрать саламандру.
Коза натянула свою веревку и с интересом наблюдала, как мы мягко опрокинули корзинки набок, открыли крышки и маленькие светящиеся силуэты на цыпочках выбрались наружу, на миг замерли, точно крошечные освещенные статуэтки, а потом вдруг разбежались и попрятались в клумбах. Саламандры очень похожи на ящериц, только у них вся голова и спинка расписаны завитками, состоящими вроде как из светящихся точек. Они действительно очень изящные, как будто очень маленькие призрачные дракончики.
— Не понимаю, как кто-то мог быть жесток к этим тварюшкам! — сказал Тоби, когда мы возвращались обратно в гостиную.
Я не ответил. Я изо всех сил надеялся, что мы перейдем прямиком к третьему пункту их ежевечернего ритуала: по кружке какао — и спать. Все эти ведьмы вымотали меня до крайности.
Первое, что мы увидели в гостиной, была Дора, так и не снявшая своей шляпы. Она сидела на диване, а ее саламандра растянулась у нее на коленях. Она очень отчетливо выделялась на фоне черной атласной юбки. Все ее огненные завитушки мягко пульсировали. Будь это кошка, можно было бы сказать, что она вовсю мурлыкала. Дора подняла голову и взглянула на нас с виноватой, озабоченной улыбкой.
— Я поступила очень плохо, да? — прошептала она. — Она такая славная!
Бледное, напряженное лицо Тоби расслабилось, и он пошел варить какао.
— Понимаешь, сердце-то у нее на самом деле доброе, — сказал мне Максвелл Хайд, когда мы вышли в прихожую. — Просто она легко поддается чужому влиянию. Пошли наверх, поможешь мне вытряхнуть грязное белье. Похоже, для следующего дела нам потребуется бельевая корзина.
— Это еще зачем? — простонал я. Он объяснил по дороге наверх.
— «Диковинки Тонио». Надо забрать оттуда саламандр, пока миссис Блентайр не позвонила по дальноговорителю и не предупредила этого Тонио. Я наложил на нее запрет, чтобы она не сделала этого сразу, но к утру она из него выпутается. Жуткая старая ведьма. Похожа на один из тех подсластителей, от которых у мышей развивается рак.
