— И оказаться в лапах у Громилы, — буркнул Фрэнк.
— Придется рискнуть, — пожал плечами Вернон. — Дело того стоит. Давайте начинать охоту.
Они направились по лужайке к дому, пытаясь решить, кому где искать. Фрэнк смущался все больше и больше. Кругом было полно народу — кто-то мирно бродил по лужайке, кто-то входил и выходил в многочисленные двери. Все с любопытством посматривали на детей. Какие-то люди, собиравшиеся играть в крокет возле угла дома, оперлись на молотки и стали на них глядеть.
— Кто это? — спросил Фрэнк у Мартина.
— Это же Постояльцы, — ответил тот. — Ты что, не знал, что это Приют для Выздоравливающих?
Ни Фрэнк, ни Джесс этого не знали. Они что-то забормотали, делая вид, что все знают.
— Надо называть их Постояльцами, чтобы подбодрить, — объяснил Мартин. — Большинство — бывшие психи, а мы называем их Постояльцами, чтобы дать им понять, насколько им теперь лучше. Не бойтесь. Они почти нормальные.
После этого объяснения Джесс поспешила заявить, что они с Фрэнком будут искать в саду. Даже подумать о том, чтобы тайком лезть в спальни безумных Постояльцев, было страшно.
— Ладно, — решил Мартин. — Вернон пусть принимается за задний вестибюль и стены в кухне. Весь остальной дом обыщу я, и если мы ничего не найдем, то поможем вам с садом и теплицами. Не обращайте на Постояльцев внимания. Они все страшно скучают и разевают рты, как рыбы, стоит при них икнуть, но совершенно безвредны.
Слово «безвредный», подумала Джесс, тут не подходит. Это было уже после того, как она предоставила Фрэнку рыться в сараях и отправилась в сады за домом. Там было полным-полно Постояльцев. Два краснолицых толстяка играли в теннис. Целая шеренга сидела, укрыв колени пледами, в шезлонгах, выстроившихся вдоль задней стены дома. Эти Постояльцы были уже старенькие, и при появлении Джесс все головы повернулись к ней, как будто их нанизали на ниточку и потянули.
К несчастью, прямо перед Постояльцами стоял ряд каменных урн. Джесс пошла вдоль ряда, роясь в каждой урне, и головы медленно поворачивались вслед за ней. Джесс нашла десять пустых сигаретных пачек и старый леденец на палочке, и тут одна старушка не выдержала — так ей хотелось выяснить, что Джесс ищет.
— Потеряла что-нибудь, детка? — спросила она.
— Нет, спасибо. Это не я, — ответила Джесс. Она поспешно обшарила последнюю урну и нашла тянучку. Тянучка прилипла к ее пальцам.
— Брось бяку, детка, — прсоветовала старушка. — Ты же не знаешь, где она побывала.
— Почему же, знаю, — возразила Джесс. — Судя по всему, она провела в этой урне несколько месяцев, и я бы ее бросила, если бы она ко мне не прилипла.
— Маленьких девочек должно быть видно, но не слышно! — прокаркал пожилой джентльмен.
— Вы же сами ко мне обратились, — парировала Джесс. — И я бы с удовольствием была невидимкой, честное слово, лишь бы вы все так на меня не глядели.
— Какая ужасная грубиянка! — ахнула первая старушка.
Остальные закудахтали и закивали нанизанными на ниточку головами, и Джесс поняла, что больше не может этого выносить. Она бросилась в ближайшую калитку, отчаянно стараясь стряхнуть приставшую тянучку. От правой руки ее удалось отодрать, но она тут же прилипла к левой.
— Тьфу, пропасть! — шипела Джесс, пробегая по очередной лужайке. Тянучка опять прилипла к правой руке.
— Эй, малышка! — окликнули ее. — Подойди сюда, малышка!
Джесс подняла глаза от тянучки и обнаружила, что находится в маленьком садике, усаженном деревьями вдоль ограды. Окликнула ее еще одна дама из Постояльцев, которая сидела в очередном шезлонге у клумбы нарциссов. Дама была не такая старая, как прочие, и она протягивала Джесс бумажный платочек.
— Вот, возьми, — сказала эта дама. — Отлепи эту гадость.
Джесс с радостью подошла.
— Спасибо. Свой я отдала утром Вернону, у него кровь из носа шла.
— А, я знаю Вернона, — кивнула дама. — Он из Сторожки. Ты с ним дружишь?
— Вроде да, — ответила Джесс, поспешно отлепляя тянучку салфеткой. — Только скорее мы деловые партнеры.
— Вот как? — удивилась дама.
Джесс обнаружила, что дама глядит на нее действительно очень заботливо. Это была красивая дама, с облаком светлых волос и большими темными глазами, но Джесс почему-то стало тревожно. От этой дамы исходило напряжение. Джесс начала пятиться. У нее появилось ощущение, что дама куда безумнее остальных Постояльцев, а вместе с Бидди и тетушкой получалось три сумасшедшие женщины за день. А двух уже выше крыши.
— Мне пора идти, — промямлила Джесс.
— Подожди минутку. — Голос дамы прозвучал так твердо, что Джесс застыла на месте. — У меня странное чувство, малышка. Тебе ведь приходилось иметь дело с худшими сторонами человеческой натуры, не так ли?
— Нет! — с возмущением ответила Джесс. — Я бы и не смогла!
— Мне думается, смогла бы, — возразила дама. — Это все могут. Сколько ни скрывай это от самой себя, сколько ни говори, что делаешь кому-то добро, как это говорила я, сколько ни тверди себе, что будет честно поступить так, а не иначе, но на деле все равно выходит, что под видом добра мы творим зло. И у меня такое чувство, что ты именно это и сделала.
— По-моему, нет, — занервничала Джесс.
— Ты уверена? — спросила дама, пристально глядя на Джесс темными глазами. — Совершенно уверена? Ты только что сказала нечто о делах, и мне показалось, что это не совсем правильно.
Джесс повернула голову, чтобы не смотреть даме в глаза.
— Ну да, я тут по делам, — признала она и стала разглядывать нарциссы, деревья и стены в поисках предмета для беседы. — Прекрасная погода сегодня, — сообщила она.
Но даму было не отвлечь.
— И так ли ты уверена в том, что твои дела не имеют отношения к злу? — настаивала она. — Я вынуждена спросить, поскольку последние пять лет расплачиваюсь за содеянное и мне бы вовсе не хотелось, чтобы с тобой произошло то же самое. Так приходилось ли тебе иметь дело с худшими сторонами человеческой натуры?
— Я… мы… — проговорила Джесс. Тут она подумала об ООО «Справедливость». Она поняла, что это оно самое и есть. — Да, приходилось, — храбро сказала Джесс. — Но я не собиралась этого делать. Само получилось.
Дама печально улыбнулась.
— Мы все так говорим, — произнесла она. — Кто-то просит: сделай мне такое-то одолжение, и я дам тебе шесть пенсов, или фунт, или еще что-нибудь. И ты не видишь в этом ничего дурного и делаешь, что просят. Однажды я сделала одолжение одному человеку — за полукроновый автобусный билет, — и с тех пор это отрабатываю. Надеюсь, ты не позволила кому бы то ни было тебе платить.
— Нет… я… по крайней мере, мне еще ничего не заплатили, — сказала Джесс. — Так что же, мне надо все прекратить?
