Однако удачный день еще не закончился, и на улице Солнечной мне не пришлось даже вылезать из машины. Интересная информация разносилась по всей округе, и не успела я заглушить двигатель перед воротами такого же старенького домика, как и у Стряпухина, как услышала надрывный вопль.
– … да не говорил я ему ничего! Не говорил! Сказал только, где работает Колька. Так он там не появляется почти.
– А как же он нашел?! – с таким же эмоциональным накалом спрашивал второй голос.
– Да я-то откуда знаю?! Чего ты меня-то пытаешь? Вон, иди у Михалыча спроси, может, он знает. А я-то тебе что…
Итак, страсти бурлили вовсю. Тихим майским вечером, когда вся природа замерла, и даже птички умолкли в ожидании ночного отдохновения, беспокойные сыны человеческие никак не желали расстаться с треволнениями дня и все продолжали решать какие-то проблемы, вместо того, чтобы успокоиться вместе с природой и птичками.
Но я на сей раз не имела ни малейшего желания встревать в чужие разборки. Нечего сливать на меня свой негатив. Вот проорутся, успокоятся, выспятся, придут в себя, тогда и поговорим.
Я снова завела двигатель и поехала в город.
Что ж, несмотря на непродолжительное пребывание мое в этом зачуханном поселке деревенского типа, съездила я, однозначно, не зря, – думала я по дороге обратно.
Во-первых, получила много новой и интересной информации.
Борзов «сделал» Стряпухина? Уж не с «Троеручицей» ли? Двести тысяч… Ха!
Хотя в этой сделке Стряпухин – посредник, и пока мне не совсем понятно, как это так можно было его «сделать», но то, что я стою на пороге того самого раскрытия нехороших дел, которое напророчили мне кости, – это совершенно очевидно.
Ну, а то, что я услышала на улице Солнечной, – вообще настоящий эксклюзив. Совершенно ясно, что к Диме Крайневу кто-то приходил, и этому «кому-то» он «не говорил ничего», кроме того, где работает Коля. Отсюда возникает много интересных вопросов. Во-первых, что это такое за «ничего», которого Дима не говорил? Значит, он знает что-то интересное? Значит, и здесь тоже мы имеем дело с недоговоренностями на допросах?
Во-вторых, кто это такой мог приходить? Уж не тот ли загадочный рыжий парень? Друг детства, не знающий даже, где искать так горячо любимого им Колю.
Ну и в-третьих, оказывается, наш герой все-таки работал где-то. Не мешало бы это уточнить.
В очередной пробке на очередном светофоре я достала телефон и набрала номер Дарьи Степановны.
– Добрый день! – радостно закричала я в трубку. – Это вас беспокоит Татьяна. Помните, стажер? Я веду параллельное расследование.
– А… да… да, я помню, вы приходили.
– Да, мы беседовали с вами. Но тут возник еще один вопрос, мне необходимо его прояснить. Это касается места работы Николая. Вы, если не ошибаюсь, говорили, что с работой у него как бы… не складывается, а между тем у меня появилась информация, что он все-таки где-то работал. Ну, или просто числился, может быть…
– Скорее всего. Он мне о своей работе не рассказывал. Говорил, что друзья устроили куда-то, что ходит. Но я не особенно верила. Впрочем, не знаю… Может, и правда работал где-то… Не знаю, вы лучше у друзей его спросите. У Димы или у Вани. Ваня Титов, он ничего, хороший парень. Я сколько раз говорила Коле, чтобы не упускал, держался за него. А он как-то все больше с Димкой… А тот… такой же оболтус. Не знаю я про работу, девушка, извините. У Вани спросите лучше, я могу и телефон дать.
– Правда?! Вот как хорошо! Буду очень вам благодарна.
Телефон Вани, разумеется, был в деле и, соответственно, в моем блокноте, но такой прекрасный предлог для встречи упускать было непростительно. Как знать, может быть, это как раз тот самый Ваня так пытливо допрашивал сегодня своего друга о том, кому и чего он там не говорил. И если, явившись к нему, я смогу отрекомендоваться как пришедшая «от мамы», думаю, доверие ко мне возрастет.
Я подождала, пока Дарья Степановна отыщет телефон, и, сделав вид, что аккуратно записала его, еще раз прочувствованно поблагодарила. Но, по-видимому, ко мне здесь не относились серьезно, поскольку, давая информацию и в целом вполне доброжелательно общаясь, Дарья ни словом не обмолвилась о том, что ей интересны результаты моего «параллельного расследования». Наверное, просто не надеялась на какие-то результаты. Что может в таком сложном деле какой-то там стажер…
Впрочем, ни обижаться, ни навязываться я не стала. Подошла моя очередь на светофоре, и я, сосредоточив все внимание на дороге, надавила на газ.
В планах на сегодняшний вечер значилось еще посещение игорного притона, он же – «трешка» на первом этаже на Заводской, а эта улица находилась на противоположном конце города.
Новая экскурсия предполагалась тоже как чисто ознакомительная, поскольку уже из предыдущих двух посещений было ясно, что прежде чем определяться с конкретной стратегией, разведать обстановку очень даже не помешает.
Например, что касается Стряпухина, в результате такой разведки выяснилось, что самый лучший метод здесь – обычная слежка и вылавливание его на местах предпринимательской, так сказать, деятельности, поскольку к откровенности этот тип явно не склонен, а чем может обернуться визит к нему домой, мы уже видели.
Что касается друга Коли, Димы Крайнева, моя разведка показала, что здесь-то как раз личная беседа – самое лучшее. А обрывок подслушанного разговора сориентировал, в каком ключе нужно задавать вопросы.
Что-то даст мне визит в логово Плешивого…
Но в этом случае все оказалось сложнее.
Припарковавшись поодаль от нужного мне дома, так, чтобы не было заметно машину, я прошла оставшуюся часть пути пешком и обнаружила, что все двери в этой старой хрущевке снабжены домофонами.
«Начало обнадеживающее», – иронически подумала я, подойдя к угловому подъезду, в котором должна была находиться квартира Плешивого.
В домофон звонить я не стала, а, поразмыслив и прикинув, куда именно могли бы выходить окна искомой квартиры, обошла угол дома и, зайдя с другой стороны, с интересом рассмотрела три окна, идущие непосредственно от угла. Все они, так же, как и единственное окно в торцевой части, были наглухо занавешены без малейшей надежды на просвет.
По-видимому, в расчетах я не ошиблась. Не иначе, квартирка – та самая. Какая еще могла быть причина, чтобы в такую изумительную погоду закупориваться со всех сторон? Только сокрытие нелегальной деятельности. Больше ничего.
Предположения мои косвенно подтверждало еще и то, что все другие окна в доме были с открытыми занавесками, а некоторые даже совсем без них. Все до единого. И волосатые мужчины в белых майках и необъятных черных трусах советского типа вальяжно расхаживали по своим кухням, совершенно не интересуясь, смотрит ли кто-нибудь с улицы на их красоту.
Но пластиковые окна Плешивого были занавешены наглухо. Не говоря уже о толстенных кованых решетках, какие я видела только на банковских офисах.
