– И что сказал? Рыжему-то?
– А что ему говорить? Он здоровый, как мамонт, прихлопнет – только мокрое место останется. Сказал, что не знаю, где сейчас Колька, может, на работе…
– А он работал?
– Да как тебе сказать… Ходил там… в одно место. ЖКУ это, которое общагу обслуживает, там мужик, Михалыч, мастером у них. Ну, Ванька знаком с ним… через кого-то. Попросил, приняли Кольку. Только, наверное, не больно радовались.
– А что? На работе не горел?
– Не-а. Не то что не горел, я думаю, и не бывал. Так, приходил иногда… отметиться.
– И ты туда, значит, рыжего и отправил?
– Ну да. А чего мне, адрес, что ли, Колькин нужно было дать?
– Да нет, конечно. Только почему ты полиции-то обо всем этом не рассказал? Глядишь, давно бы уже нашли этого рыжего. Может, он и есть убийца?
– Ну да. Или они бы его нашли, или он бы меня… нашел. Не-ет… это уж… я следом за Колькой не хочу.
Дима вылил в свой стакан остатки портвейна и залпом выпил.
– А что, лучше, что ли, вот так теперь всю жизнь сидеть и бояться? – попыталась я надавить на его сознательность.
– А чего мне бояться? Ничего не видел, ничего не знаю. Рыжий Кольку, чай, не только у меня искал. Вот, в ЖКУ, например. Там пускай и рассказывают. А я тут ни при чем. Я вот, может, и тебе-то зря рассказал…
Осоловевшими, мутными глазами Дима смотрел очень сердито и, кажется, действительно уже жалел о своей неуместной откровенности.
– Ну, я-то что… – поспешила успокоить его я. – Я ведь лицо неофициальное. Говорю же, никто всерьез не воспринимает. Знал бы ты, каких трудов стоило напроситься на это расследование. Еле-еле добилась, чтобы разрешили. Так-то практика у нас, конечно, есть, но там все… ненастоящее какое-то. К серьезным делам не подпускают, дают только бумажки переписывать. Тренируйтесь, говорят.
– Да-а… везде свое, – протянул снова пришедший в миролюбивое настроение Дима.
Напоенного и накормленного, его начинало клонить ко сну, и я поняла, что визит нужно постепенно сворачивать.
– Что ж, спасибо тебе, что поговорил со мной, – укладывая в сумочку пустой пакет, сказала я. – Приятно было познакомиться.
– Мне тоже.
Кажется, впервые за все время этого знакомства Дима посмотрел на меня как на женщину, и в глазах его что-то блеснуло. Но мимолетных увлечений на сегодняшний день с меня было достаточно.
Информация, полученная благодаря вовремя появившейся на сцене бутылке портвейна, круто разворачивала весь процесс расследования. Все новые данные необходимо было проанализировать и осмыслить, разработать на основе этого анализа новую стратегию действий, а между тем я еще не разговаривала с таким важным свидетелем, как Иван, и не бывала на месте работы Коли, которое, оказывается, у него все-таки имелось.
Интересно, знает ли Мельников про ЖКУ?
– Слушай, а как ты думаешь, Иван захочет говорить со мной? – на правах старой подруги доверительно спросила я Диму.
– Почему не захочет? – продолжая с интересом меня оглядывать, медленно произнес он. – Только его нет сейчас. Он после шести приходит… с работы.
Блеск в его глазах постепенно гас, и мой собеседник все глубже погружался в пучины бессознательности.
– Ну ладно. Тогда заеду к нему после шести. Может, тоже что-нибудь интересное расскажет. А сейчас побегу. Нужно еще девчонкам к празднику что-нибудь купить… Этот-то комплект мы с тобой прикончили.
Под радостное «гы-гы-гы» я выпорхнула из квартиры и села за руль.
В отличие от Димы, добросовестно осушавшего каждую новую порцию портвейна, заботливо подливаемую мной, сама я сделала только несколько глотков, так что никакого помутнения в голове не ощущала. Смело надавив на педаль газа, я выехала с улицы Солнечной и направилась в город, к уже знакомому мне общежитию, с тем чтобы отыскать пока еще не знакомое мне ЖКУ.
Рассудив логически, я решила, что, если это общежитие этим ЖКУ обслуживается, значит, находиться они должны друг от друга неподалеку. Следовательно, хотя точный адрес мне не известен, но, прибыв на место, я имею все шансы узнать его, используя правило «язык до Киева доведет».
Припарковавшись поблизости от общаги, я вышла из машины, внимательно оглядывая окрестности. Но в поле зрения ничего, напоминающего коммунальную контору, не попадалось. Никаких вывесок на стенах домов, никаких характерных признаков в виде бесцельно слоняющихся из стороны в сторону подвыпивших мужичков в резиновых сапогах.
Зато из подъезда общаги вышла какая-то женщина, и я радостно поспешила ей навстречу.
– Простите… не подскажете… здесь где-то должно быть ЖКУ…
– ЖКУ? Так это в пятом доме. Вон там, – женщина указала пальцем в ту сторону, где находилась небезызвестная мне забегаловка. – Вон там пройдете, там будет поворот, завернете и сразу увидите.
– Правда? Спасибо большое. А то я искала, искала…
Я направилась по знакомой уже дороге и завернула за указанный поворот.
Что и говорить, увидела я действительно сразу. Точнее, сначала услышала. Из-за поворота доносилась громкая распекательная речь, щедро приправленная нецензурными выражениями, и, повернув, я увидела толстого и высокого усатого дядечку, сердито выговаривавшего двум низеньким, хлипким мужичкам за какую-то провинность.
– И сколько раз уже учил! – кричал он. – Идешь – захвати инструмент! Что у тебя, руки отвалятся, что ли? А?! Отвалятся у тебя руки, спрашиваю?!
– Нет, – потупив очи, хмуро пробубнил один из мужичков.
Дожидаясь, пока закончится воспитательная беседа, я осматривалась кругом. Территория ЖКУ представляла собой обширный двор, ограниченный рядом одноэтажных построек. Во дворе этом, кроме живописной группы, выяснявшей отношения, находился еще старый трактор, сварочные баллоны и прочие полезные предметы, составляющие необходимый инвентарь для управления коммунальным хозяйством.
Тем временем усатый мужчина, по-видимому, счел, что на сегодня достаточно, и, прибавив напоследок пару крепких словечек, отпустил провинившихся заниматься своими прямыми обязанностями, а сам закурил сигарету.
Я сочла момент вполне подходящим.
– Э-э-э… здравствуйте… не подскажете… мне нужен… Михалыч, – доверчиво улыбаясь, проговорила я, подходя к грозному усачу.
– Ну, я Михалыч, – ответил мужчина, скептически оглядывая меня с ног до головы.
– Правда? Как приятно! Меня зовут Татьяна. Я по поводу Николая. Николая Матвеева.
Лицо мужчины, начинавшее уже проясняться, снова сделалось сердитым.
– Вот этот еще… тоже… Поувольняю всех к чертовой матери! Обормоты… Нет здесь вашего Николая! И не ищите. Который день на работе не появляется. А увидите его – передайте, что может больше не приходить! Надоели… Что я им, нянька, что ли, здесь… пускай убираются к чертовой матери! Только место занимают. Поувольнять всех на фиг! Набрать нормальных, чтоб работали.
