– Ну, ты – раб желудка, Ник! – засмеялся и весело хлопнул меня по плечу Серега Острогин.
– Все, хватит болтать, всем быстро вниз. «Трупы» гнать, то есть доходяг, как можно скорей, через полчаса ни одной машины там не будет, и мы начнем запрыгивать на ходу. Вперед, пехота, внизу – жратва и отдых, а кто отстанет – я не виноват! – громко и торопливо скомандовал ротный.
Мы спускались все быстрее и быстрее. Бежать без мин и пулеметных лент с пустыми мешками, конечно, гораздо легче. Повстанцы были на приличном расстоянии и стреляли лишь для острастки, подгоняя нашу последнюю роту, спешащую к своим. Ну, ничего, наведем на «духов» с брони авиацию. Хватит нас гонять как зайцев.
Одного я так и не понял: зачем мы приходили сюда, если бежим без оглядки и боимся опоздать? Зачем мы тут бродили десять дней? Стреляли, взрывали, сжигали? Кто, зачем и как все эти операции планирует?..
* * *
А началась эта операция красиво, как в кино. Прямо реклама советской военной мощи. Нас привезли на аэродром, построили, пересчитали, проинструктировали, еще раз проинструктировали, еще раз пересчитали, опять проинструктировали, еще раз пересчитали… Это было много раз, почти бесконечно.
К вечеру транспортные самолеты стали прогревать двигатели. Старые «АН-12» постепенно заполняли тремя батальонами. И это все от нашей дивизии. Стратегия этой операции была замысловатой и необычной – десантирование в район Черных гор, что под Джелалабадом. Вся хитрость заключалась в скрытой и быстрой переброске пехоты самолетами, а броня неспешно выдвигалась в этот район позднее. Вначале нас бросали к границе с Пакистаном, отрезая «духам» отход, а затем мы должны были прочесывать горы и кишлаки, постепенно возвращаясь к основной дислокации бронегруппы.
Самолеты загружались солдатами под завязку, да не просто под завязку, а так, что бойцы стояли один к одному, как карандаши в коробке, бросив под ноги мешки (лететь всего минут сорок). Некоторые стояли на самом краю поднимающейся откидной аппарели. Наш первый батальон грузился последним, а первая рота – самой последней в батальоне. Я с интересом наблюдал за этим процессом. Суетливо подгонял вместе с ротным солдат и вскоре с удивлением обнаружил, что ни мне, ни Кавуну, ни комбату и еще паре офицеров места нет в самолете, как мы ни пытались туда втолкнуться.
Седой генерал – комдив Максимов – звучно крякнув, скомандовал садиться вместе с ним в салон – гермокабину. Жизнь становилась еще веселей. В забитом чреве грузового самолета, стоя и потея, некомфортно лететь я, конечно, не желал. А с комфортом – с удовольствием! Только заскочили в командирский салон и сели в уголке, как транспортник тотчас же помчался по бетонке и взлетел.
Почему-то в самолете сразу же раздались рычание, визги, вопли, шум, гам. На шум прямо по головам солдат бросился «бортач», через двадцать минут этот прапорщик вернулся, трясущийся, бледный и весь взмокший. Он доложил генералу, что боковой люк начал почему-то отходить в сторону и открываться. Еле-еле его притянули на место и закрыли. Может, на земле не закрыли хорошо, может, кто-то что-то нажал. Шутники!
Кровь отхлынула от лица комдива, и он смертельно побледнел. И мы все похолодели. Если бы люк совсем отошел на вираже, то выдуло бы не один десяток солдат. Отбомбился бы лайнер пехотой по Кабулу. В гробовой тишине мы летели до Джелалабада и только на месте, построившись и проверив людей, дали волю чувствам и матам. Эта красивая операция могла обернуться катастрофой. Набили бойцами самолеты, как селедками бочки, и доложили в Москву о выдающейся стратегической операции. Александры Македонские, Наполеоны хреновы! Наверное, керосин экономят, раз нас перевозят как скотину. Сначала разворуют все, а потом экономят. Форменное свинство!..
Древний Джелалабад мы даже не увидели, потому что рано-рано утром влезли в вертушки и полетели к границе в непреступные горы. Задачи подразделениям поставили перед самым вылетом. Перебрасывали нас в Черные горы, где уже вовсю шел тяжелый бой в укрепрайоне. Десантники и местная бригада бились, зажатые со всех сторон. Ротный пришел с совещания и застонал, заломив панаму: замена опять под угрозой!
– Братцы! Там мясорубка! Не хочу! Один штурмовик и «крокодил» сбиты. Теперь мы пойдем штурмовать горы, уничтожать систему ПВО.
Распределили десанты по вертолетам, подали списки Подорожнику, и на загрузку.
«Борты» уходили один за другим в мутное небо. Холодное раннее утро, голодный желудок, чужая страна и незнакомая местность – все это совсем не настраивало на веселый лад. Бомбежка была слышна даже на аэродроме, да и армейская артиллерия била беспрерывно.
Быстрый воздушный подскок на вертолетах к площадке. Мою группу выбросили немного в стороне от батальона, над нами возвышался какой-то бугор. Взводный старший лейтенант Александр Пшенкин, с которым я оказался вместе, был заменщик, но к нам попал после госпиталя из третьего батальона и в рейд шел в первый раз. Полтора года старший лейтенант парился на горной заставе и теперь попал в переплет.
– Саня! Жмем быстрее вверх, пока эта горочка пустая и, кажется, нет «духов», – прокричал я сквозь шумы винтов удалявшегося вертолета, указывая рукой на сопку.
Пыль и сухая трава, поднятые вертушкой, забивали рот, нос, глаза. На плато ниже нас вертолеты садились под непрерывным огнем противника. Один из вертолетов улетел, оставляя за собой дымовой шлейф. Бойцы, спрыгивая на землю, сразу вступали в бой. Вершина, которая возвышалась над остальными холмами и господствовала над плато, изрыгала плотный бесконечный пулеметный огонь по нашим не подготовленным позициям. Да их и позициями-то трудно было назвать. Бойцы зарывались куда могли, строили лежа, где высадились, сооружая под обстрелом укрытия из камня.
На укрепрайон боевиков пикировали пара за парой штурмовики, непрерывно меняя друг друга, и наносили ракетно-бомбовые удары. Однако ответный огонь по самолетам и вертолетам не стихал. В воздухе крутили карусель четыре «Ми-24», которые также били по вершине.
Наш взвод оказался в тылу у «духов», и нашу группу они почему-то не заметили. Расчет АГС попал с нами, поэтому, разместившись на высоте, бойцы быстро закрепили гранатомет на станок.
– Саня, противника видишь? – спросил я взводного. – Начинай бить по ближайшему холму к нашей высотке.
– А может, тихо отсидимся? Если басмачи на нас полезут, то не уйти. Где рота – ведь непонятно, а рядом своих больше нет. Собьют с горки и перестреляют!
– Мы отсидимся, а там, в лощине, комбата задавят. Бьем по «духам» из всех стволов! Десант из низины выбьют и за нас возьмутся, – не согласился я со взводным и подозвал молодого солдата, недавно прибывшего к нам с пополнением. – Эй! Снайпер! Керимов! Всех, кого увидишь на горе, – мочи! Не давай продвигаться наверх! Чтоб никто через лощину не переполз, понял? Всем остальным рассредоточиться!
Бойцы расползлись по холму.
– Дубино! – окрикнул я замкомвзвода. – Распредели солдат: двух наблюдать за тылом, двух – на левый фланг, и ты с ними, двое – со мной, гранатомет со взводным будет. И связиста мне! Я пошел на склон, а ты, Саня, командуй АГСом.
