– Пин…
– Пойдем!
Приношу две «пятерки». А мама в слезы. Ей зачем-то вздумалось посмотреть на солнце сквозь эту страничку с «пятерками». И она увидела два больших протертых пятна. Действительно, под «пятерками» бумага была в два раза тоньше. Сколько ни доказывал, что там были «тройки», мне не верили. Ну а потом и остальной обман открылся. Папа сек с оттягом. Порол. Как пороли белогвардейцы революционера, главного героя фильма «Сердце Бонивура». Подпольщик там, в кино, умер. Я остался. Только вот… больно потом было. Садиться.
И его группа. Как и почему им давали оружие – до сих пор неизвестно
Как ни жалко, но все-таки вернемся из детства обратно в КВАПУ. Итак. Мы с Климом совершили ночной налет на командирский кабинет и переправили оценки в ведомости ротного. Ночь. Завтра превращается в сегодня. Экзамен по истории русской, советской и зарубежной литературы.
– Курсант Сладков ответ закончил!
Секундное ожидание и…
– Три балла, товарищ курсант!
Как так? Я ж «пятерку» себе вчера поставил. Эээ… Преподавательница, поймав мой ошалелый взгляд, заглядывает в какой-то листочек, удовлетворенно выдыхает и подтверждает:
– Ну да. Все правильно. «Три». (Маленькая пауза.) Свободны.
Тфу ты, вот мы дураки. Надо было нам не у ротного в ведомости исправлять, а у нее, на кафедре. У нее ж своя ведомость. Будем знать.
* * *
Отпуск, парадка, самолет, папа с мамой, друзья, пирожки домашние, обратно самолет и снова КВАПУ. Казарма – дом родной. Уже до подъема сам просыпаешься, лежишь в койке, потягиваешься. Ну разве это насилие – команда «подъем»?.. Да я и сам уже спать не хочу. Кросс на Черную речку. Бежишь не умирая, а с шутками-прибаутками. А по вечерам или в выходные переодеваешься в спортивный костюм, бежишь на речку самостоятельно. В кайф. Правда, из КВАПУ меня по-прежнему не выпускают. Встал я как-то в строй увольняемых. А тут Николай Иванович, замполит, заходит. Увидел меня, руками замахал, как поп на дьявола. Выгнал из строя и говорит: «Никогда не становись сюда больше!» Привык я. Утром зарядочка, душик из-под шланга с ледяной водой. Сапожочки начищенные, хэбэшечка ушитая, выцветшая, как у Сухова в «Белом солнце пустыни». И в хлорке ее полоскать не надо. Одним словом, третий курс.
– Строиться!!!
Неторопливо, как и все остальные, спускаюсь на плац. Тенек от казармы. Ветерок нежный, прохладный. Небо… Неповторимое синее уральское небо. Облака четкие, рельефные.
Что у нас там сегодня? Сплошные лекции. Хорошо, посижу, книжечку почитаю. Ну разве не курорт? Незаметно день проходит. Вот и ужин прошел.
– Желающие посмотреть футбол – строиться!
К нам «Барселона» приехала. Шучу. Наша восьмая рота с седьмой режется. Чемпионат училища. Вернее, ежегодный кубок.
Я, если честно, только нынче утром вышел из гауптвахты. Сутки оттарабанил. И все спорт виноват. Тяга к высшим достижениям. Все дело в том, что я путем обмана (долго рассказывать) добился, чтоб меня внесли в списки сборной роты по военному троеборью. Стрельба, полоса препятствий и метание гранаты. А что, думаю, на сборы похожу, а перед соревнованиями сдерну. Сказано – сделано. И вот вся рота на САМПО, а мы, спортсмены, на стадион. Кроссик пробежали в свое удовольствие. Лежим на травке, балдеем. И тут шухер, Кулаков на горизонте.
– Как успехи?
– Нормально, товарищ капитан!
– О! Сладков! А ты что здесь?
– В команде, тренируюсь.
– Я тебе сейчас дам «тренируюсь»!
Хищные ноздри Кулакова раздуваются, закачивают кислород. И выдувают соответственно углекислый газ… О чем это я…
– А ну-ка! На рубеж метания гранаты шагом марш!
Что тут рассказывать… Метнул я гранату на двадцать метров вместо заявленных пятидесяти. И сразу же отправился на губу. Триплекс благословил. Невезуха какая-то.
Теперь вот бреду на стадион. Трибуны. Рассаживаемся. Так, кто там у нас в основном составе? Кулаков, Мандрико… Это офицеры. Кто там еще… Рыжий, в смысле, Шураев Игорь, каптерщик… Оба, Колпак. Тоже, гляди-ты, в труселях спортивных, в майке с номером. Товсержант, ты ж на зарядку не ходишь. А тут, погляди на него, вылитый Гарринча. Бразилец прям… Ты там не капитан команды, часом? Нет, слава богу.
Соревнования у нас в училище спортивные идут круглый год.
Хоть какие-то, но развлечения. Футбол, лыжи, борьба, легкая атлетика. А кто участвует? Вы, наверное, не знаете, в армии ведь как заведено: если ты подтягиваешься, скажем, на перекладине двадцать раз, то автоматически попадаешь в сборную роты «по всему». Бег на три тысячи метров? Давай! Шахматы? Вперед! И так далее. С одной стороны, хорошо, жизнь идет вне строя, не по графику. Вернее, по отдельному графику. Но когда надо упереться, слова «не могу», «не хочу» уже не действуют. Тренировался? Занятия пропускал? Вперед, шалава!
И так всегда было. Взять хотя бы моего папу. В училище военное он поступил мастером спорта по футболу. Записался сразу во все секции. Тут тренировка, там соревнования. Ни нарядов тебе, ни караулов. Даже фотография такая у нас дома есть, папа мой худющий, в майке какой-то полосатой, руки тонкие, вверх вскинуты, а в руках штанга огромная! И надпись на обратной стороне: мол, иду на рекорд. Но вот однажды пригласил ротный папу на разговор:
– У нас соревнования на носу. По боксу.
– Так я не по этим делам.
– Надо, Валера, надо! У нас в весе до восьмидесяти одного провал!
И вот настал час. До нужной весовой категории папе не хватало килограммов десять. Но армия – это быстрое дело. И натиск. Ротный повел курсанта-папу в буфет, купил три литра молока, пирожных бисквитных полдюжины.
– Может, не надо?
– Надо, Валера. Честь роты.
Съел папа угощения и на ринг. Два удара и нокаут. Вот вам судьба армейского спортсмена. Мало того, что избили, так еще и вырвало на ринг. Молоко, бисквит – все выскочило. Но это было давно. А нынче я вам рассказываю про КВАПУ. Объявили тут первенство училища по дзюдо. И мы давай старшину уговаривать:
– Пытровыч, выступи, выступи! Порви их там всех на хрен!
А старшина наш, к слову, свои ночные забавы не бросил. Я имею в виду резиновый жгут, привязанный к койке, правда, уже не к моей, а к Нефедкина, и упражнения с ним. Тяга, стон… Хрясть! Воображаемый бросок совершен. Тяга, стон… Хрясть! Еще бросок. И вот что вы думаете? Уломали мы таки старшину. Достал он из своих загашников кимоно, пришел в спортзал. А там народу битком. Любят у нас такие соревнования. Пытровыч переоделся, а дальше… Вот это «дальше» прокручивается в моей голове как в замедленном кино. Погружаю вас в атмосферу… Расслабьтесь… Представьте… Гул в зале вдруг стихает. На нет. В дверном проеме появляется соперник нашего старшины. «Минус», ну, в смысле, первокурсник. Топ-топ-топ. Медленно так идет. Снимает очки в толстой роговой оправе (как он врачебную комиссию с этим зрением прошел?), кладет на лавку. С таким звуком: «тук»… А «минус» размером с дикого секача. Кабан такой есть, если кто не знает. До трехсот килограммов его вес доходит. Ножки у соперника коротенькие. Как у пингвина. И ручки такие же. Шеи нет. Спина сразу в загривок переходит. А сам он круглый, как бочонок. Чубчик вверх топорщится, как будто от ярости. Выходит, значит, он на татами (на наши затертые маты), чуть кланяется, встает напротив нашего старшины. А сам глядит не на него, куда-то угрюмо в сторону. Чувствует, что за него здесь никто не болеет. И этот факт «минуса», по-моему, чуть-чуть нервирует. Пытровыча в его деревне кланяться, видимо, не научили. Он сгорблен, лоб морщинится, к схватке готов.
