Ящик с небольшим красным квадратиком находился со стороны кресла Брэнда, в самом углу. Я отстегнула ремни и перегнулась через сиденье пилота, чтобы достать нужное, как вдруг раздался протяжный звуковой сигнал, слившийся с голосом Брэнда:
— О… нет, Джен, отбой!
Но было поздно.
— Обнаружено алкогольное опьянение. Нарушение класса В, пункта 12 Правил полета гражданских флаеров. Система заблокирована.
— Ой. — Я села на свое место, глядя на небольшой экранчик управления.
— Не то слово.
Брэнд уселся на водительское сиденье, да еще и посмеивался, глядя на меня.
— Анализатор вот здесь. — Он показал на небольшой разъем. — Ты дыхнула прямо на него.
— А вы дыхните, вы же не пили! Он разблокируется?
— Нет, Джен. Это очень серьезная защита, она не отключится сейчас. Флаер будет заблокирован еще три часа.
— А если мне нужно будет в туалет?
— Все флаеры укомплектованы необходимым на случай ЧП или заблокированного тоннеля.
— А если пожар?
— Включится аварийная система, и двери откроются.
Меня осенила идея.
— Так вот оно! Мы подожжем кусочек ткани и помашем над датчиком. Двери откроются!
Брэнд как-то странно улыбался.
— И приедет пожарный флаер.
— Вы не можете заплатить за ложный вызов?
— Ложный вызов в состоянии алкогольного опьянения — семь суток в камере. Прости, Дженни, у меня есть дети, которые за неделю разнесут дом.
— А другая аварийная ситуация? Или я боюсь закрытых пространств?
— Пожалуйста, нажимай аварийную кнопку, приедет патруль, и сядешь на пять суток за попытку полета в нетрезвом виде.
— Но ведь они приедут, и мы все объясним!
Брэнд рассмеялся:
— Милая, знаешь, сколько таких умельцев, которые поменялись местами с пассажиром и сделали вид, что не собирались вести флаер, а случайно потянулись за чем-то и дыхнули в бедный анализатор. Единственный способ — открыть флаер снаружи, и сделать это может тот, узкого есть доступ. Артен, например.
— Позвоните ему!
Я разозлилась. Он, похоже, издевался, слушая, как я пытаюсь придумать выход из ситуации. А сам мог решить эту проблему в два счета.
— Посмотри на экран. — Он говорил таким тоном, будто я была ребенком. — Видишь эти сообщения? Они означают, что Артен забыл коммуникатор здесь.
И Брэнд показал мне небольшой аппарат, в котором я узнала местный аналог телефона.
— О черт! — простонала я. — Простите!
— Тебя так пугает перспектива провести со мной три часа?
Брэнд нажал на какую-то кнопку, и спинки кресел опустились так, что можно было лежать.
— Вполне удобно. Чего ты так боишься, Джен? Остаться со мной наедине?
Я закусила губу, упрямо глядя в потолок, а Брэнд повернулся ко мне лицом, опершись на локоть.
— Я, по-твоему, могу с тобой что-то сделать?
Молчать как-то неприлично было, но я упорная. Вот этого и боюсь. Разговоров его боюсь, вопросов, ответов. Когда я жила на Земле, я четко знала, что такие вещи, как волнение, страх, возбуждение, радость, удивление, мне недоступны. Или доступны в очень урезанной форме. То были не чувства, то были отголоски чувств. А здесь… здесь я чувствовала больше. И уж точно не хотела это с кем-то обсуждать. Тем более — с Брэндоном Эко.
— Джен, я ведь не отстану. У меня есть три часа, чтобы тебя разговорить. — Он сделал паузу. — Или соблазнить.
— Что?! — Я даже дара речи лишилась. — Ну вы…
— А что? — Мужчина сделал невинный вид. — Флаер, ночь, откинутые кресла, не совсем трезвая девушка. Если кто-то узнает, что мы, Джен, с тобой провели столько времени здесь… В общем, тебя будут называть не иначе как леди Эко, учитывая, что ты живешь в моем доме.
— Да плевать мне на то, как меня будут называть! — взорвалась я. — Через неделю меня тут не будет!
— Джен, успокойся. Я не могу ничего поделать с этой ситуацией. Не сидеть же молча? Давай поговорим о том, что интересно тебе, раз мои темы тебе не нравятся.
Интересно мне? А почему бы и нет?
Брэнд
Ситуация была — хуже не придумаешь. Хотя, конечно, кому как. Если ты задался целью уложить леди Ламбэр в постель, то, конечно, все к тому располагает. А вот если решил не трогать девчонку, которой и без того досталось, все очень и очень плохо.
Потому что она лежала, не замечая, что в разрезе блузки виден кусочек того, что не предназначалось посторонним взглядам, а длинные ножки были согнуты в коленях на сиденье, давая простор мужской фантазии, которой в общем-то достаточно даже намека.
— Вы сказали, что я представляла угрозу для ваших детей. Какую?
Он моргнул, пытаясь переключиться с мыслей о ней в контексте постели на мысли в том контексте, в котором она говорит.
— Миранда умирала. Ее нужно было спасти любым способом. Джен, ты же видишь, какая она. Что бы я делал, если б она умерла?
Получилось намного жалобнее, чем он хотел. Брэнд вообще не собирался ей жаловаться, но почему-то вот сказал. Хотя ни для кого не было секретом, что смерть Миранды стала бы ударом.
— Но я ведь согласилась и приехала.
— Ты ненавидела меня за то, что я сделал восемь лет назад. Ты могла убежать, потеряться, навредить себе. Пойти на все, чтобы отомстить мне. Я каждую ночь сидел у твоей каюты, ждал, когда ты уснешь. Все думал, что, если ты вдруг решишь что-то с собой сделать, успею. И в больнице обошел все пароли Гранта, чтобы получить доступ к камере в твоей палате. Я хотел везти тебя на операцию в бессознательном состоянии, но Грант запретил. А представляешь, я даже не знал, что побочный эффект анализатора сыграл с тобой такую шутку.
— Но я ведь ничего бы не сделала! — прошептала Джен.
В ее глазах появилось что-то новое. Сочувствие?
— Я же этого не знал. Джен, это не так-то просто, когда умирает твой ребенок. А ты снова оказываешься зависим от девушки, которую первый раз встретил и… и вот. Я не собирался тогда ломать тебе жизнь. Мне нужен был чей-то код, иначе программу отменили бы.
— Было больно, — вздохнула она.
— Знаю. Когда тебе больно, о чужой боли ты не думаешь. У меня была мертвая жена, перепуганный сын и едва не ускользнувшая дочь. Ты просто попала под руку. Если бы рядом не было Гранта, я бы, наверное, тебя убил. Прости.
Этого он тоже не собирался говорить. Не собирался ее пугать.
— Грант? Я совсем его не помню.
— Ты смотрела только на меня. И прижимала к себе Артена, словно боялась за него.
