* * *
Васька, разинув рот, смотрел на въезжающие во двор школы кареты. Да, среди ребят ходили слухи, что будет новый набор, но что, как, кого – никто не знал. А вот…
Никто толком ничего не знал, но на территории школы спешно строилась еще одна казарма, расширялась конюшня, спортивная площадка, благо Софья, когда чертила проект школы, закладывала ее «на вырост».
В неведении мальчишки оставались недолго. Вечером того же дня перед ними выступил царевич Алексей. Всех построили на учебном поле для игры в мяч – и царевич вышел перед строем. В обычной простой рубашке, в холщовых портах, единственным его отличием от босоногих ребят были аккуратные сапожки. Но и у мальчишек стояли не хуже, разве что не такие расшитые да дорогие… Просто ни к чему сапоги на тренировке, босая-то нога – она цепче и ловчее.
– Товарищи мои. Да, товарищи, потому что год мы проучились вместе. – Голос мальчика был звонким, но не дрожал и не сбивался.
– Сегодня к нам начали приезжать новые ученики. Прошу вас отнестись к этому серьезно. Вы – первый набор царевичевой школы. Именно глядя на вас, они увидят, чему здесь учат, чего они могут достичь, какими стать. Прошу вас не драть перед ними нос, а помогать, чем возможно. Учить, показывать… к каждому из вас будет прикреплен один новый ученик, к некоторым по двое, и вы будете за них отвечать. Отнеситесь к этому серьезно. И еще… не позволяйте драть перед собой нос. Вы – воины. Будущие защитники государства. В том числе – вы будете защищать и бояр, и князей. Это они вам обязаны, а не вы им, помните об этом. А еще о том, что все люди равны перед богом. И, – на губах мальчишки вдруг проскользнула лукавая усмешка, – что вы знаете и умеете больше, чем боярские и стрелецкие дети, и можете это доказать. И будьте готовы доказывать. Все вы здесь ученики – и они такие же, как и вы. Не забывайте. И что можете попросить у меня суда и помощи – тоже.
Васька почувствовал… восхищение. Никогда бы он не смог так сказать. А вот царевич… и сказать, и сделать… сможет ли он когда-нибудь ну не так же, но хоть как-то? До сих пор ведь иногда на уроках риторики запинается. И казацкие ухватки ему не все хорошо даются… А ведь придется кого-то еще учить, показывать… ой, мамоньки! Нипочем ему не справиться! Страшно-то как…
Может, хоть не сразу?
Увы, судьба, в очередной раз не спросив мальчишку, подкинула ему задачку на следующий же день. Княжеского сына.
Михаила Григорьевича Ромодановского.
Васька только и сказал, что «ой, мама…».
Мальчишка и отдаленно не знал о том, что Софья и царевны расписывали все по людям задолго до приезда новичков. Не знал, что к нему, как и к остальным воспитанникам школы, приглядывались весь год, что собирали все сведения о тех, кто хотел поступить в царевичеву школу. И что они посчитали – справится.
Он не знал, но это не отменяло факта.
Ему, бывшему босяку, придется учить княжеского сына. А если он не послушается?
Опять-таки, о том, что за всеми воспитанниками строго приглядывают и казаки, и слуги, и девушки – и обо всем, даже самом незначительном, доносят царевне Анне, а через нее и Софье, – он тоже не знал. И что ему могут прийти на помощь – тоже. Васька должен был справиться сам. Своего рода переходной экзамен.
* * *
Княжич оказался невысоким щекастеньким мальчишкой, который тяжелее петушка на палочке явно ничего не поднимал. Мамки-няньки помогали. Васька посмотрел на него, вздохнул – и представился.
– Утро доброе, Михаил. А я Василий. Я на первое время приставлен тебе помогать.
– Слугой, что ли?
Васька тряхнул головой.
– Э, нет, слуг тут ни у кого нет. Сами одеваемся-раздеваемся.
– Как – нет? А…
– Сами по кухне дежурим, посуду моем, кровати застилаем, полы метем…
Судя по круглым глазам мальчишки, Васька сказал что-то страшное. М-да, не жил он никогда под мостом. И в канаве не ночевал. И на зиму в трактир не нанимался за крышу в хлеву и объедки. Васька улыбнулся и вдруг почувствовал себя таким сильным и взрослым рядом с этим ребенком.
– Да ты не думай, это все не страшно. Раз в неделю-то…
Страшно. Наверное…
– Зато тут интересно! Грамоте учат… вот ты разумеешь?
Мальчишка важно кивнул.
– Разумею.
– А на латыни? На франкском?
Ответом были удивленные глаза.
– Научат… Нас вот год уже языкам учат.
– А еще чему?
– Цифири разной, чтению, письму, церковные книги читают да объясняют, про соседей рассказывают, воинским ухваткам учат, верхом ездить… да все так сразу и не перечислишь…
– А ты тут тоже учишься?
– А я – первый набор царевичевой школы.
– А какого ты рода?
Васька чуть поежился, но откуда-то на язык сами собой всплыли слова.
– Самого высокого. Нам царевич всем – отец родной, а мать – земля русская, христианская, православная. Лучшего и не надобно. Высшая честь, какая есть, – родину защищать, за то и голову сложить не жалко.
После такого заявления Михаил чуть опешил. Обычно-то как. Ты князь? Нет? Значит, букашка. А тут что-то новое, да еще так заявлено. А Васька, не развивая опасную тему, потянул мальчишку за собой.
– Пошли, я тебе все здесь покажу. Мне на сегодня увольнительную дали, чтобы я с тобой позанимался, завтра уже с утра гонять начнут…
– Княжича?
– Так с нами царевич заниматься не брезгует… говорит – науку познавать не зазорно, неучем-от быть куда как стыднее… Пошли?
Михаил послушно последовал за своим гидом.
Нет, будь он постарше, поопытнее, пожестче – не так сложился бы этот разговор. Но дети очень быстро забывают про социальные границы, если им интересно. А в школе все было ново, непривычно и загадочно. И все выяснить хотелось больше, чем ругаться и ставить себя. Да и не было рядом ни стада холопов, ни мамок-нянек, ни… никого знакомого. И что делать? Особенно ежели отец строго-настрого наставлял ни с кем не ссориться, а с царевичем дружить и всячески ему потворствовать, дабы товарищем стать.
Не начинать же с лая да ругани? А потом уже и ругаться не захотелось, насмотревшись на местные порядки да ребят…
1662 год
– Сонечка, мы завтра едем в Коломенское.
– Зачем?
Софья уже не коверкала речь. Как-никак, почти пятилетка, время-то летит. Попала в трехлетнее тело, ближе к четвертому году жизни, теперь ей почти пять. Год прошел, чуть больше, а сколько сделано?
– Сонюшка, так братец письмецо прислал. Хочет видеть меня на именины в Коломенском.
– Тятя? – уточнила Софья, хотя кто бы еще мог вытащить царевну Анну из Дьякова.
