Здесь же…
Из глаз этих мальчишек и девчонок смотрела суровая жизнь. Они понимали, что погибли бы через год-два, они были благодарны царевичу за избавление их от страшной участи – и собирались отслужить.
И вложенное в них отработают по полной программе, когда Лешка сядет на трон…
– Сонь, а, Сонь? Ты занята?
– Что случилось, братик?
Занята она могла быть для любого, но не для родных. Эту истину она уже усвоила, прогадив – себе можно не лгать – прежнюю семью. В этой жизни повторять такие ошибки не стоит.
– Сонь, придумай что-нибудь, а? Мне скучно!
– С чего бы вдруг? – искренне удивилась Соня. День у Алексея был расписан до такой степени, что до ветру бегать приходилось по расписанию. Куча учителей, обязанности по школе, тренировки… и вдруг – скучно?
– Ребята на Урал уезжают…
Софья вздохнула.
– Алешенька, милый, так ведь мы – царские дети. Нас если и отпустят, то с таким зоопарком…
Что такое зоопарк, мальчишка уже знал, но все равно фыркнул.
– Отец и в походы ходил…
– Лешенька, я что-нибудь придумаю… обещаю тебе.
И придумала.
Действительно, мальчишки начали скучать. Вот и пусть прогуляются до Архангельска. Сопровождение у них будет, дорога хорошая, тепло, а как приедут…
Корабли строили в Архангельске, матросов натаскивали там же, на верфях, на учебных кораблях – Софья понимала, что флот нужен, но хороший и большой.
Из огрызков исторических романов она помнила, что в океанах водятся пираты. Конечно, где потеплее, но ежели наймут…
А ведь наймут.
Когда Русь выйдет на моря, конкуренты взвоют и примутся ее давить. И корабли должны быть оснащены не только пушками, но и командой, которая способна справиться с любой ситуацией.
Кто может научить?
А вот именно что беглые англичане, на которых старательно закрывал глаза царь, как бы ни наушничали ему бояре.
И иноверцы-де, и православные души развращают… царю было политически безразлично. Своих церквей они не строят, живут слободой, к тому же погонишь их из Архангельска, потом и из Москвы гнать придется…
Нет, лучше уж сделать вид, что он просто не знает. Денег у него не просят, делом полезным заняты – ну и чего еще?
Пусть царевич развлекается…
Боярыня Морозова только за голову схватилась, услышав от сына о предполагаемом маршруте, но потом успокоилась. Все ж таки с царевичем едет, не один. За последнее время эта сумрачная женщина просто расцвела. У нее был любимый и любящий сын, было интересное дело, ее никто не преследовал за веру, что еще надо благопристойной вдове?
Разве что нового мужа найти, но это вряд ли. Софья подозревала, что Феодосия сыта по горло браком со стариком и просто не рискнет поверить, что бывает лучше. Тем более не рискнет вверить кому-то свою жизнь и состояние, да и жизнь сына – тоже.
Одним словом, Феодосия посоветовалась с царевной Анной, и женщины принялись собирать ребят в дорогу.
Алексей Михайлович это решение одобрил. Софья чуть погрустила, но только чуть. Сюрпризы валились один за другим – и Аввакум вдруг заявил, что скоро Собор состоится, нового патриарха будут избирать взамен Никона. Вот он хотел бы съездить…
Софья только плечами пожала.
– Зачем, отче?
– Друзей надо знать, отроковица, – буркнул протопоп, – а врагов и тем паче.
– Врагов ли?
– Кого бы ни выбрали, другом он нам не будет.
– А Никон не вернется?
– Нет, государыня царевна, Никону патриархом уже не бывать. Зело зол, да и мирское в нем слишком кипит… Гордыню он свою усмирить не мог, захотел власти и над телами, и над душами человечьими, вот и поплатился.
Софья кивнула.
Ну да, Алексей Михайлович уже больше пяти лет вел переговоры, рассылал письма и даже собрал в Москве двоих патриархов, а уж более мелких духовных чинов – ситом просеивай.
– А стоит ли тогда туда ехать?
Аввакум решительно кивнул. За это время он отъелся, принял благообразный вид и был совершенно не похож ни на того, кто метал громы и молнии против никонианской ереси, ни на ссыльного, которому осталось только стиснуть зубы и держаться до конца. Новое появилось в нем за эти годы, и Софья, глядя на мужчину, была довольна. Сейчас из его глаз светилась мудрость.
Так часто бывает. Когда пытаешься передать свой опыт детям, да еще рассказываешь, как, и что, и зачем… поневоле начинаешь переосмысливать свой опыт. Передумывать, рассматривать со всех сторон – и так часто тебе не нравится отразившееся в детских глазенках.
Дети ведь невинны. Им не объяснишь про грязь, гордость, гордыню, упрямство… и Аввакум видел, что путь, который он выбрал, ведет в тупик.
А новый?
В том-то и разница, что когда пути не предлагают – стоишь на своем и дерешься до последнего. А вот когда есть он…
Когда и для тебя, и для твоих детей есть будущее – то, которое ты сам им построишь, человек способен на чудеса.
– Стоит. Смотреть, кто за нас, кто против, с кем союзы заключать, кому следующим патриархом быть…
– Следующим?
– Кого бы сейчас ни назначили – долго ему не продержаться. Только чтоб успокоилось чуть. А вот кто потом будет…
Он не договорил, но Софья поняла. Царю нужен свой патриарх, который, в идеале, примирит две воинствующие группировки. Медленно, постепенно, лет так за сто… она конца этого процесса не увидит, да и пусть! Лишь бы получилось. И не было бы костров, на которых горят иноверцы. А того пуще – не выродилась бы церковь в продажных попов, которые за ключи от машины тебе и дворнягу окрестят, и сортир освятят…
Она помнила…
Бывало в девяностых и такое, и еще мерзопакостнее бывало… и единственный встретившийся ей приличный поп не искупал громадного количества продажных.
Одним словом, все разъехались. Наступили тишина и спокойствие.
Ненадолго.
* * *
Аввакум не рассчитывал на многое, отправляясь в Москву. Но приехал, поселился в доме у Феодосии Морозовой, а наутро отправился в храм, как и всегда привык. Помолиться…
Тесен мир религиозный…
– Аввакум, да ты ли это!?
– Феогност! Тесен мир!
Отца Феогноста Аввакум знал давно и в свое время презирал за слишком мирную позицию. Как так! Не хочет человек ничего добиваться, ничего отстаивать, ни за что бороться, служит себе – и служит. Прихожанами уважаем, любим, начальство его ценит – дельные сотрудники без амбиций, даже если такие слова пока и не придуманы – в цене в любые века.
