К тому же мы не знаем, как будут развиваться события. Нищий для ребенка – другой, поэтому, вероятнее всего, ребенок не полезет к нему общаться, но он ему ужасно интересен. И мама, отреагировавшая так резко, испугалась чего-то, не имеющего непосредственной связи с реальностью, – себя, рассказов своей бабушки, общественного порицания. Вместо этого она могла бы помочь ребенку обработать впечатление: может быть, обсудить с ним причины нищеты, а может, и рассказать о собственных страхах – есть очень-очень много вариантов.
В книге «Мэри Поппинс» английской писательницы Памелы Трэверс (равно как и в одноименном американском фильме) есть замечательная сцена, которая не вошла в советский фильм: мальчик постоянно видит нищенку, просящую милостыню, чтобы кормить голубей. У ребенка есть монетка, которую, как настаивают папа и люди из банка, он должен вложить под проценты, и тогда у него будут новые деньги, а потом опять новые деньги. Но у мальчика появляется собственный ориентир, он дает эту монетку на корм голубям, и у него меняются настроение, самоощущение, появляется понимание своих желаний и убеждений.
Я уверен, что, если спросить вас, как бы вы хотели, чтобы ваши дети относились к нищим, вы станете говорить о принятии, справедливости и добре. Остановившись и задумавшись, мама моего приятеля произнесла бы то же самое, но она поддалась иррациональному страху. Тому самому, о котором мы говорим все время.
Родители не всегда могут пересилить себя. Можно ли, сохраняя свое отношение к миру, не мешать ребенку получать впечатления?
Если мировоззрение родителей действительно совпадает с тем, что они делают в такие моменты, если они на самом деле полны осознанного презрения к тем, кто не похож на них, и считают свой страх оправданным, то любые мои советы, к сожалению, будут бессмысленны. Но я не верю в такое мировоззрение, когда человек презирает других. Это не осмысленное мироощущение, это страх и комплексы. И если человек не хочет работать с собой сейчас, то при появлении проблем в семье ему следует посетить несколько семинаров по неформальному образованию. Другого способа я не знаю.
Но мне кажется, что ситуация и сложнее, и проще одновременно. Большинство родителей – такие же, как мы с вами. Откуда я это знаю? Открою страшную тайну: мои реакции такие же, как и у мамы моего товарища. Проходя мимо бездомного, я часто ловлю себя на мысли, что хочу отвести свою восьмилетнюю дочь в сторону.
Мне сложно представить взрослого человека, который много лет придерживался шовинистских взглядов, а потом в один момент переубедился. У вас есть такие знакомые?
Да, и много. Но они не сами такими стали. Изменения – это ведь непростой личностный процесс. Я приведу пример. Когда-то почти во все семинары по педагогике для взрослых профессионалов я встроил блок-разговор о толерантности, отношении к группам, которых принято называть меньшинствами, в частности о людях нетрадиционной сексуальной ориентации. Я нашел этот прием интуитивно, ведь в процессе обсуждения подобных тем скрытые страхи, неуверенность, ненависть проявляются максимально ярко – и тогда с ними (с этими проявлениями) можно взаимодействовать, как бы поймать их за хвост, понять, как они устроены, откуда берутся, пересмотреть их, наконец.
И – представьте – люди меняются, причем быстро. Пройдя через этап отрицания, участники очень скоро готовы начать конструктивный диалог, в процессе которого могут не только обсуждать подобные темы, как и любые другие, но и менять свое мнение.
По сути это очень похоже на работу с любым догматическим утверждением (или отрицанием), а потому имеет прямое отношение к педагогике.
Может быть, родительское волнение связано с уверенностью, что дурной пример заразителен?
Если честно, я вообще считаю, что поговорки – страшное зло, потому что это всегда отчужденные высказывания-штампы, скорее принуждающие нас строить жизнь по определенным лекалам, чем отражающие ее суть. Причем они еще и провоцируют невроз, поскольку к каждой пословице и поговорке можно подобрать пословицу с обратным смыслом. (Скажем, «Работа не волк – в лес не убежит» и «Без труда не выловишь и рыбку из пруда». И первое, и второе – полная чепуха! Все зависит от настроения, обстоятельств, желания и т. п.) А популярны они потому, что люди, полные страха и неуверенности, легче принимают навязанное сверху мировоззрение. Как бы готовый путь, по поводу которого не нужно думать, сомневаться, рефлексировать.
Относительно же того, что пример заразителен, это, конечно, правда. Но вера в то, что человек захочет подражать именно хулигану или наркоману, основана, на мой взгляд, на двух вещах. Во-первых, старшее поколение научили, что людей нужно делить на своих и врагов, – вот они и делят. Во-вторых, это страх собственного несовершенства, убежденность в том, что хулиган более привлекателен. Надо сказать, в одном случае так, как правило, и происходит: человек действительно выбирает дружбу с хулиганом, когда его тошнит уже от того, что происходит у него дома.
«Дурной пример заразителен, – говорит папа, лежа на диване с бутылкой пива и глядя в телевизор, – не ходи, дочка, к Васе в подворотню». Но Вася-то классный, Вася яркий, Вася на доске даст покататься. Там – жизнь. Фактически папа предлагает дочке выбор между Васей, про которого он мало что знает, и собой на диване с бутылкой пива. Так что родители просто врут, когда ищут дурные примеры где угодно, только не в собственной семье.
Если ребенок задает вопрос о представителе другой национальности, ориентации или какой-то субкультуры, понятно, что ответ в той или иной степени будет вариацией формулы «он такой, какой есть». А как объяснить ребенку, почему существует нищета (как в той ситуации, которую вы описали выше)?
Я не вижу принципиальной разницы между объяснением любого явления ребенку и взрослому. Нищета – это в значительной мере явление социальное, результат взаимодействия социума с человеком. Я думаю, дети это очень хорошо понимают, потому что, как и взрослые, видят примеры того, как общество не принимает кого-то. Почти у каждого ребенка в классе есть такой пример – это тоже важный повод задуматься о разных возможностях и о том, как и почему человек вытесняется на обочину в любой сфере – в экономической, социальной или культурной.
Процитирую вас: «Как об этом поговорить и при этом “выжить”. То есть не испытать неприятного чувства неудобства (перед собой и ребенком), страха, отвращения, стыда…» За что родитель может испытывать чувство стыда?
Как раз сегодня утром я услышал песню, в которой от лица представителя поколения 1970-х поется о том, что родители обещали новый прекрасный мир, в котором не будет места лжи и подлости, но обманули. Вот за это и стыдно. За то, что предлагаешь ребенку мир, полный несправедливости, который отчасти создал сам и за который несешь ответственность. Поэтому-то человек, видя нищего, старается представить, что его нет, – как маленький ребенок, закрывающий глаза ладошками в случае опасности. И вдруг ребенок обращает внимание на этого человека, в несуществовании которого родители пытаются убедить и себя, и сына. Представляете, что чувствует родитель в этот момент? Но опять-таки работать над этим предстоит именно взрослому. Он не может, подобно страусу, засунуть голову поглубже в песок и заявить, что явления нет. Часть – огромная часть – родительской ответственности заключается в том, чтобы ребенок знакомился с миром, который его окружает. Причем не избирательно, а целиком.
