– Ужасы, – отвечаю.
– Серьёзно? – загорается Филипп. – Прям ужасы-ужасы? Про зомби, про чудовищ всяких, про маньяков?
– Ну, скорее, про призраков и сверхъестественное, – сознаюсь я.
– Мистику, значит, – кивает Филипп. – О’кей, сегодня посмотрю, чего у нас такого мистического сейчас показывают. Ты же со мной пойдёшь?
– Пойду, – разумеется, соглашаюсь я.
Филипп кивает и улыбается.
7. Паранормальное явление
В нашем классе и в обоих параллельных творится что-то невероятное, давненько не было такого оживления. Кажется, все только и говорят что о моём брате. Конечно, никто не догадывается, что это мой брат: неделю назад у меня никакого брата не было, а братья ведь не берутся из ниоткуда, тем более старшие. Ха! Ну пусть ещё немного помучаются.
Особенно весело наблюдать страдания Мельник-Луговой-Кураповой. Ух как оно злится, это Шестиглазое чудовище! Брови сдвинуты, возмущения полные джинсы: «Что?! У этой вошки Касаткиной такой парень? Да что он в ней нашёл? Слепой, что ли?»
Теперь эта троица больше не в центре внимания. Раньше вокруг них на переменах собиралась приличная толпа девчонок-воздыхательниц, которые готовы бесконечно слушать про косметику и наряды в надежде перенять бесценный опыт Мельник-Луговой-Кураповой. А эти и рады стараться. Вернее, им даже стараться не приходится – они просто обожают демонстрировать лейблы и рассказывать, где, что и, главное, за какие деньги куплено, были бы слушатели!
Как же приятно для разнообразия пройтись по коридору и нигде не наткнуться на Катю Мельник, снимающую небрежно пиджак: «Кензо. Папа из Милана привёз», и не услышать это дружное восхищённое «Ах!».
Ну что ж, в кои-то веки модные платья и пиджаки никому не интересны. Теперь все охотятся за мной и пристают: «Ну кто он такой? Кто он такой?»
Женька всего этого не одобряет:
– Да расскажи ты им уже, а то они такого напридумывают, потом не отмоешься, – и добавляет с намёком: – Он же старше тебя.
– Ой, да ладно! Весело же, как их корчит! – смеюсь я и подзадориваю: – Завидуешь моей популярности?
Женька почему-то обижается:
– Нет, не завидую.
– Жень, ну это же шутка! Ты чего?
Но Женька заходит в класс и рисует всю перемену. Когда она рисует, с ней говорить бесполезно: она никого и ничего не замечает. Она вся там – в карандашных вампирах, призраках и готических замках.
А меня тут же окружают девчонки – слетаются, как голуби на хлебные крошки:
– Жень, ну расскажи! А где вы познакомились? А сколько ему лет? А вы встречаетесь, да? Официально? У вас всё серьёзно?
– Извините, это личное, – отвечаю я и удаляюсь.
«Личное» – звучит значительно. Это не детские секретики, а настоящий секрет, и ещё больше распаляет их любопытство. Они чуть не визжат. Приятно всё-таки, когда за тобой вот так все бегают. И Шестиглазое куда-то попряталось – совсем хорошо. Никто не язвит, не поддевает – прямо райская жизнь!
Как-то раз после обеда случается неслыханное: в коридоре ко мне подходит Шестиглазое собственной персоной. Не подзывает небрежно, а само подходит.
– Женя, привет. Хочешь жвачку? – вежливо и дружелюбно предлагает Катя Мельник. Она как будто лицо и голос поменяла, и вообще, в неё, похоже, вселился инопланетный разум. Или просто разум.
– Да нет, спасибо.
Но Катя не теряется. У Шестиглазого, конечно, всегда есть запасной план, а может, даже два или три. Мельник ласково глядит на мой свитер, как если бы у меня на шее повисла маленькая коала.
– Ой какая уютная кофточка! Тебе синий так идёт! – говорит. Остальные две головы поддакивают. – Нам, брюнеткам, синий вообще очень идёт. Кстати, я давно хочу у тебя спросить, ты каким шампунем пользуешься? У тебя очень хорошие волосы. – Она осторожно берёт двумя пальцами прядь моих волос и пробует на ощупь, как ткань в магазине. – Такие густые, волнистые. Как ты добиваешься такого эффекта?
Мама верит в чудодейственную силу касторового масла, она помешана на натуральной косметике, но Шестиглазому об этом, конечно, знать не обязательно. Тут как в американских детективных сериалах: «Всё, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде».
Мне отчётливо видится, как Катя поджимает губы и подхихикивает: «Касторовое масло! Девочки, вы слышали? Она голову касторкой мажет!» Пусть уж лучше думает, что у меня от природы волосы такие и шампуни тут ни при чём.
– Ну, когда как, – пожимаю плечами я. – Мне, в принципе, любой подходит. Просто выбираю тот, который для нормальных волос.
Для Шестиглазого это почти оскорбление. Говорить ему в лицо, что у тебя что-то нормально?
«У этой вошки шампунь для нормальных волос?» Куда правильнее сказать: «Ох, как я с ними мучаюсь, с этими лохмами! Как они пушатся – это просто ужас! Ни уложить, ни в косу заплести. Я всё перепробовала. Катя, помоги! Без тебя никак!»
И тут Шестиглазое заулыбается, пожалеет, подскажет: «А ты попробуй то-то и то-то. Моей двоюродной сестре – у неё тоже ужасные волосы – очень помогло»
Нет уж, на это я не поведусь.
Катя Мельник расплывается в противной деланный улыбочке:
– Повезло тебе.
Она похожа на змею, которая вопреки своей природе пытается подружиться с мышью. Как, должно быть, Катю бесит, что настали времена, когда её господство напрямую зависит от меня, какой-то там «вошки», и моей тайны. Я-то всё прекрасно понимаю: если Мельник удастся выведать что-нибудь про моего «парня», к ней тут же все снова потянутся.
Катя настроена решительно. Без победы она не уйдёт. Она снимает с головы ободок с мелкими серебряными цветочками и пристраивает у меня в волосах.
– Вот, примерь-ка! Это настоящие кристаллы Сваровски. Тётя подарила на Новый год, купила на фабрике Сваровски в Инсбруке.
Две придаточные головы в шоке – видно, никто из них не удостоился высокой чести примерить корону из Инсбрука.
– Тебе очень идёт! – воркует Катя. – Если хочешь, возьми на неделю. Твоему парню наверняка понравится.
Я хочу вернуть ободок и объяснить, что это не мой парень, но Шестиглазое улепётывает по коридору.
– Эй, стойте! – кричу я, но они взбегают вверх по лестнице и исчезают.
Не проходит и дня, как по школе проносится счастливая весть: «Мельник теперь дружит с Касаткиной! Катя дала ей свой ободок. Да, тот самый, Сваровски! Касаткина уже Кате всё рассказала про своего парня! Пойдёмте спросим!»
Шестиглазое снова в почёте. Ещё бы. Теперь оно якобы не только в курсе моей тайны, но ещё и помогает мне советами и выручает своими дурацкими ободками. Нельзя было к нему даже притрагиваться, к этому ободку. Это всё равно что блесна. Теперь я у Шестиглазого на крючке.
