– Сказать ей, что он солгал?
– Сказать, что он ошибается.
Деншер не мог отвести от нее взгляда – он был потрясен: возможность, какую походя предложила ему Кейт, была именно той альтернативой, что встала перед ним в Венеции, и он решительно ее отверг. Что могло быть более странным, чем такая разница в их взглядах на это?
– И самому стать лгуном, поступив так? Ты это хочешь сказать? – спросил он. – Мы ведь все еще обручены, я надеюсь, девочка моя?
– Разумеется, мы все еще обручены. Но ради того, чтобы спасти ее жизнь…!
Он целую минуту вбирал в себя то, как она это произнесла. Конечно, нельзя забывать – она ведь всегда все упрощала, и это напомнило ему, до какой степени для ее энергии, в сравнении с его собственной, многое оказывалось легко и просто: понимание этого прежде часто вызывало у него чувство восхищения.
– Ну, если тебе обязательно надо знать – а я хочу, чтобы у тебя была полная ясность на этот счет, – я даже помыслить не мог всерьез о том, чтобы солгать ей в лицо. Вопрос об этом – о возможности спасти ее – был поставлен передо мною вполне определенно; но обдумать это означало решительно отбросить такую мысль. К тому же, – добавил он, – это ни к чему хорошему не привело бы.
– Ты имеешь в виду, что она не поверила бы твоим словам? – Кейт откликнулась так быстро, что это неожиданно произвело на него впечатление чуть ли не пустой болтовни. Однако сам он промолчал – от тяжести того, что имел в виду, и она продолжала: – А ты хотя бы попытался?
– У меня ни шанса для этого не было.
Кейт по-прежнему держалась своей чудесной манеры: ее манера позволяла ей видеть все прямо перед собою и в то же время сохранять необходимую дистанцию.
– Она не желала тебя видеть?
– Да – после того, как у нее побывал твой приятель.
Кейт помолчала.
– А писать ей ты не пробовал?
Он снова задумался, но уже о другом.
– Она повернулась лицом к стене….
Это заставило ее на миг притихнуть, и теперь они оба стали слишком печальны для необязательных выражений жалости. Однако ее заинтересованность все же нашла свое выражение в требовании хотя бы проблеска света.
– Она не позволила тебе даже поговорить с ней?
– Дорогая моя девочка, она была ужасно, беспредельно больна!
– Но ведь так было и раньше.
– И это не мешало? Да, – согласился Деншер, – не мешало. И я не стану притворяться, что не считаю ее просто потрясающей.
– Она поразительна, – произнесла Кейт Крой.
Несколько мгновений он молча смотрел на нее.
– И ты тоже, моя дорогая. Но так все сложилось, – заключил он. – Мы к этому пришли, и тут уж ничего не поделаешь.
Деншер заранее представлял себе, что Кейт, скорее всего, станет докапываться гораздо глубже, более того, задаст ему два-три конкретных вопроса об определенных вещах. Он фактически даже ожидал, что она захочет узнать – если воспользоваться расхожим мерзким клише, – как далеко они с Милли зашли и, в том же духе, насколько они успели сблизиться. Он задавался вопросом, готов ли он услышать от нее такое, и ему пришлось признать, что он, разумеется, готов ко всему. Разве он не был готов к тому, что она захотела бы удостовериться, что одно-два из ее предсказаний сбылись, если бы на это хватило времени? Он был почти уверен, что готов был бы сообщить ей, имела ли в реальности место предсказанная наиболее смелым из двух партнеров попытка Милли «забросить пробный шар». Однако то, что происходило теперь – насколько дело касалось таких вещей, – к счастью, пока не грозило ему испытанием его готовности. Настойчивость Кейт в выяснении того, что происходило в Венеции, носила столь восхитительно общий характер, что даже ее следующий вопрос был лишен остроты.
– Так что, после вмешательства лорда Марка вы так и не встретились?
Это было как раз то, чего он все время с тревогой ожидал, к чему готовился.
– Нет, мы встретились. Один раз. Если это можно назвать встречей. Я ведь остался – я так и не уехал.
– Ну, это, – заметила Кейт, – было просто порядочно с твоей стороны.
– Абсолютно. – Тут он чувствовал себя на коне. – И мне хотелось оставаться не менее порядочным. Она послала за мною, я явился к ней и в тот же вечер уехал из Венеции.
Его собеседница выжидала.
– Разве это не могло стать для тебя шансом?
– Опровергнуть сообщение лорда Марка? Нет, даже если бы там, лицом к лицу с нею, я этого хотел. Да и какое значение могло бы это иметь? Она же была при смерти!
– Ну как же? – Кейт вроде бы пыталась настаивать. – Именно потому, что она была при смерти. – Однако она по-прежнему сохраняла осторожность. – Впрочем, увидев ее, ты, конечно, мог сам рассудить.
– Конечно, увидев ее, я мог рассудить. И я ее увидел! Более того, если бы я тогда отказался от тебя, – произнес Деншер, не сводя с Кейт глаз, – я так и держался бы этого решения.
Она с минуту всматривалась в его лицо, в его намерение.
– Ты хочешь сказать, что, чтобы убедить ее, тебе пришлось бы уже не отступать или как-то доказывать…?
– Я хочу сказать, что, чтобы убедить тебя, мне пришлось бы уже не отступать или как-то доказывать…!
Теперь растерянной выглядела Кейт, но лишь одно мгновение.
– Чтобы убедить меня?
– Я не смог бы произнести опровержение лишь для того, чтобы затем от него отказаться.
Эти слова прояснили для нее все, что казалось неясным, и от этой ясности лицо ее ярко вспыхнуло.
– Ах, ты порвал бы со мной, чтобы оправдать свое опровержение? Ты «дал бы мне отставку», – Кейт поняла все досконально, – чтобы совесть твоя была чиста?!
– Ничего другого я не мог бы сделать, – признался Мертон Деншер. – Так что видишь, как прав я оказался, не связав себя таким образом и не так уж много думая об этом. Если когда-нибудь тебе снова придет в голову, что я мог бы так поступить, вспомни, пожалуйста, то, что я тебе сейчас говорю.
Кейт снова задумалась, однако вовсе не с тем результатом, которого он добивался.
– Ты в нее влюбился.
– Ну, считай так, если хочешь. В женщину, которая умирает. Что можешь ты иметь против и какое это может иметь значение?
Он вырвался у него, этот вопрос, рожденный силою чувств и неизбежной, лицом к лицу, откровенностью отношений, куда они оба оказались заброшены с самого начала – с самого его появления на Ланкастер-Гейт; но вопрос этот позволил им пережить совершенно необычайный момент.
– Подожди, пока она не умрет, – сказала Кейт. – Миссис Стрингем должна дать нам телеграмму. – После этих слов, изменив тон, она спросила: – Так для чего же тогда Милли посылала за тобой?
