Когда позднее Деншер думал о произошедшем, перед ним гораздо более четко вырисовался процесс, благодаря которому он понял, что знакомство Кейт с американочкой было гораздо глубже, чем он полагал. Кейт в должное время написала ему об этом, как о чем-то новом и забавном, а он ответил, что и сам познакомился с нею в Нью-Йорке и что эта юная особа ему очень понравилась; на что Кейт, в свою очередь, ответила, что ему следует побольше разузнать о ней у нее на родине. Случилось, однако, так, что Кейт больше к этому вопросу не возвращалась, а он, естественно – ведь ему приходилось разузнавать об очень многих вещах, – был занят другими делами. Личная история маленькой мисс Тил не могла стать материалом для его газеты; помимо и более того, ему пришлось увидеть слишком много маленьких мисс Тил. Они даже зашли так далеко, что стали навязывать себя ему в качестве одной из групп социальных явлений, входивших в тематический план его писем в газету. Именно для такой группы – неукротимых, сверхвыдающихся молодых особ – он приготовил свое самое лучшее перо. Вот и получилось, что Деншером в Лондоне, час или два спустя после ланча с американской парочкой, опять овладело ощущение, что он оказался в ситуации, к которой Кейт не вполне его подготовила. Хотя, впрочем, столь же ощутимым было и возобновившееся впечатление, что подготовка, и даже не только к чему-то одному, была как раз тем, что, как он чувствовал, вчера и сегодня взяла в свои руки Кейт. Такая вероятность, если пристально в нее вглядываться, порождала мрачные предчувствия, так что лучше было от нее отмахнуться. Расставшись сначала с хозяйками, а затем и с Кейт, он до некоторой степени стряхнул с себя подозрительность с помощью долгой и довольно бесцельной прогулки. Ему нужно было явиться в редакцию, однако в его распоряжении оставалось еще два или три часа, и он объяснил себе прогулку тем предлогом, что слишком много съел. После того как Кейт попросила его усадить ее в кеб, что как бы объявляло о возобновлении прежней политики с ее стороны, он обнаружил, что все в нем протестует против ее действий; некоторое время он стоял на углу и растерянно смотрел вперед – на свой Лондон. Нет сомнения, что для человека, долго отсутствовавшего, по возвращении всегда наступает такой момент – момент наплыва первых эмоций, – когда уже невозможно опровергнуть, что ты вернулся. Его вставной эпизод завершился – так сказать, его «скобки» закрыты, – и он опять стал простым предложением в обычном тексте, который в этот миг на углу улицы показался ему пространной серой страницей, как-то ухитрившейся стать переполненной печатными строками без того, чтобы оказаться «блестящей». Однако эта серость – всего лишь результат пока что расплывчатой точки зрения: краски еще появятся, их будет вполне достаточно. Он вернулся, надо признать, без особого успеха, но вернулся для новых возможностей и перспектив, и то, к чему он сейчас почти слепо стремился, был акт возобновленного обладания.
Деншер шагал на север, без всякого плана, не подозревая, что избрал направление, в котором, день или два назад, отправилась беспокойно бродить его маленькая нью-йоркская приятельница. Подобно Милли, он дошел до Риджентс-парка, и, хотя он прошел дальше и двигался быстрее, чем она, он, опять-таки подобно Милли, в конце концов сел, чтобы подумать. В этой позиции, следует добавить, – а он вполне мог опуститься на то же сиденье – в его душе, как у Милли, самые разные растревоженные иллюзии стали складывать свои крылья. Он так и не успел выразить толком то, что хотел сказать, да и Кейт тоже не хватило на это времени. Кейт еще придется достаточно об этом услышать в следующие день-два. Он пока практически не слишком давил на нее по поводу того, что беспокоило их обоих; казалось, что в первые часы их более всего беспокоило, как сохранить свою духовную близость. Это-то как раз было более всего очевидно: теперь между ними стало больше, а не меньше такого, что их связывало. Объяснение визита к двум дамам будет частью всего остального, но, как и все остальное, оно может подождать. Однако вовсе не эти дамы более всего заставили его бродить по Лондону и даже не недостаток объяснений. Причиной явилось то, что Кейт часто говорила и раньше, всегда создавая впечатление внезапного разрыва: «А теперь, пожалуйста, позови мне хороший кеб». Их прежние встречи, долгие прогулки, во время которых они доходили до южного края парка, обычно завершались именно такими, абсолютно неуместными словами. Это весьма эффективно их разлучало, так как, если бы не ее резоны, Деншер был бы вполне способен прыгнуть за нею в кеб, чтобы ехать вместе. Что, по ее мнению, хотел он с нею сделать? – таков был вопрос, который он имел случай ей задать. Незначительная проблема, тут нет никаких сомнений, ведь, если речь вообще шла об этом, они никак не зависели от кебов, хороших или плохих, чтобы чувствовать свою соединенность: значительность ее виделась не столько в утрате какой-то особой возможности, сколько в раздражающе ясном свидетельстве сноровистой умелости Кейт. Ее умелость, по необходимости, великолепно проявлялась с самого начала, когда ей нужно было с ним встречаться; и он критиковал эту ее черту лишь потому, что ярче всего она проявлялась – теперь, как и прежде, – когда надо было с ним расстаться. Деншер снова задал Кейт этот вопрос сегодня, как только она повторила свою обычную просьбу: он спросил, что, по ее мнению, он хочет сделать? Сидя на скамье в Риджентс-парке, он припомнил, с какой свободой воображения, такого привлекательно-забавного, она ему ответила; припомнил самый момент ответа, когда подозванный, как обычно, двухколесный кеб брал с них плату, а сам он, хотя и разочарованный, все же почувствовал, что состроил гримасу, отреагировав на превосходство «веселого нрава» Кейт, особенно веселого и ироничного по отношению к знаменитой и такой серьезной американке. Во всяком случае, они к этому времени уже договорились о новой встрече, и ему надо будет посмотреть, как выбор Кейт в этом отношении – на удивление и к большому его облегчению – поспособствует реальному упрощению ситуации. Выбор ее мог обернуться либо новой помощью, либо помехой, но, по крайней мере, он уводил их с лондонских улиц. И ее упоминание о такой привилегии, естественно, побудило его спросить, знает ли миссис Лоудер о его возвращении?
– Не от меня, – ответила Кейт, – но я сегодня же с ней поговорю. – Она утверждала, как бы вдруг обретя свежий взгляд, что это будет совсем не сложно. – Мы столько месяцев вели себя как подобает, что теперь у меня есть некоторый резерв для того, чтобы я могла упомянуть о тебе. Ты явишься повидать ее, а она потом оставит тебя со мной; тем самым она продемонстрирует свое добродушие и понимание, что мы не оправдали ее опасений. Ведь ты с нею, как известно, отношений не порывал и нравишься ей так же, как и прежде. Мы собираемся уехать из города, так что этому скоро наступит конец: поэтому как раз сейчас мне ничего не стоит ее попросить. Попрошу сегодня же вечером. – А в заключение Кейт добавила: – И если ты оставишь это мне – а моя сноровка, могу тебя заверить, просто дьявольски возросла, – я сделаю все в лучшем виде.
Так что он, разумеется, оставил все в ее руках и теперь задавался вопросами об этом больше, чем делал это на Брук-стрит, в отеле у Милли Тил. Деншер повторял себе, что если все это не похоже на победу, то тогда, скорее, смахивает на полную неразбериху. И вот еще что, несомненно, составляло часть его раздумий о совсем другом предмете: Кейт удалось сбежать, не ответив на его не очень настойчивый вопрос о том, каковы условия их общения с ее дорогой Милли. Ее дорогая Милли – это было вполне ощутимо – каким-то образом присутствовала в картине. Ее дорогая Милли, неожиданно появившаяся здесь во время его отсутствия, занимала – Деншер не мог бы сказать, почему он почувствовал, что это так, – гораздо бо́льшую часть переднего плана, чем кто-то мог бы заранее решиться ей уделить. Милли заняла некое место, и похоже, что место это ей вроде бы уступили. Казалось, Кейт сочла само собой разумеющимся, что он, Деншер, понимает, почему его ей уступили: но ведь в этом-то все и дело. Это был как раз тот передний план, где ему самому, его отношениям с Кейт едва хватало места повернуться. Но мисс Тил, скорее всего, при нынешнем стечении обстоятельств становится возможностью того же плана, что смягчившаяся, если не изготовившаяся к бою, тетушка Мод. О мисс Тил можно также по справедливости сказать, что, не будь она так скучна, им было бы очень удобно пользоваться ее добротой. Неожиданно, как только он возобновил прогулку, до него дошло, что именно это Кейт и могла иметь в виду. Прелестная американочка обожает Кейт – Деншер успел сделать собственный вывод об этом – и сможет потворствовать им, способствуя их встречам. Иными словами, встречи могли бы проходить в ее отеле, на ее территории, что еще успешнее увело бы их с улиц. Такое объяснение звучало вполне правдоподобно. Правда, оно было несколько подпорчено тем, что их следующее свидание никак не должно было зависеть от Милли. Тем не менее этот факт, в свою очередь, мог объясняться необходимостью предварительных переговоров. Одна из необходимостей, которые ему нужно будет по возможности обрести в четверг на Ланкастер-Гейт, – это более определенный взгляд на уместность такой политики.
