Так, изобретательно проводя различие, Деншер продолжал неспешно задаваться вопросами, впрочем не слишком медля с осознанием совершенного им поворота за угол. Он так успешно обогнул его, что – и он сам это чувствовал – утратил возможность повернуть обратно, даже несмотря на преимущество, предоставленное ему отсутствием Милли. Если пять минут назад он, вульгарно выражаясь, мог бежать, поджав хвост, то сейчас он бежать уже не мог: ему оставалось только ждать в этой гостиной, с изъязвленной до края совестью. Тем более что трудная проблема очень скоро разрешилась извне: через три минуты появился слуга мисс Тил. За ним явно следовал гость, которого, по всей видимости, слуга встретил у подножия лестницы и имя которого объявил очень громко: «Мисс Крой!» Кейт, появившаяся вслед за ним, при виде Деншера резко остановилась – только, как спустя мгновение отметил, усмехнувшись про себя, Деншер, не от удивления и еще менее от неловкости. Он немедленно представил естественное объяснение – мисс Тил вышла приготовиться к выезду; получив оное, слуга тотчас исчез.
– Ты едешь с ней? – спросила Кейт.
– Да, с твоего одобрения, которое, как видишь, я счел само собою разумеющимся.
– О, – рассмеялась она, – мое одобрение всеохватно! – Кейт была вполне последовательна и прекрасно это восприняла.
– Собственно, я хотел сказать, – продолжал он, так как на него ощутимо подействовала ее веселость, – с твоего живейшего подстрекательства.
Кейт оглядывала гостиную, возможно ища знаков, говоривших о длительности, о характере его визита.
– Ну, пусть – подстрекательство, если тебе так больше нравится. – Она отнеслась к этому как к чему-то приятному, как к успешному выполнению им ее просьбы; и она тут же придумала новую шутку под непосредственным впечатлением от этого. – Так оно и пошло? Знаешь, я, пожалуй, не стану ждать.
– Не повидав Милли? После того, как приехала к ней?
– С тобой на поле боя…?! Я приехала узнать, как она, но она, по-видимому, в порядке. Если она…
Тут он резко ее перебил:
– Да откуда же мне знать? Это ведь не я забочусь о ней, а ты, моя дорогая! Во всяком случае, мне кажется, что ты. – Ему захотелось сказать еще кое-что. У него создалось впечатление, что Кейт слишком легко относится к проблеме, стоившей ему столь тяжких угрызений совести: не означало ли это, что они оба не могут быть одинаково справедливы? Либо она относилась к этому слишком легко, либо он воспринимал все, слишком беспокоясь. В любом случае ему вовсе не хотелось выглядеть из-за этого глупцом. – Я не делаю ничего и – могу тебя заверить – не собираюсь делать ничего иного, кроме того, что мне сказано.
Их взгляды встретились – не очень мирно – из-за необычной резкости его слов, и в ту же минуту он понял, что ему вовсе незачем приходить в возбуждение. В чем, собственно, дело? Кейт задала вопрос так, словно ее реально интересовал его ответ, каким бы он ни был.
– Разве ей не лучше? Раз она смогла тебя принять?
– Милли уверяет меня, что она совершенно здорова.
Интерес Кейт возрастал.
– Я знала, что она так и поступит. – Затем дополнила сказанное: – На самом деле она вовсе не из-за нездоровья осталась вчера вечером дома.
– Из-за чего же тогда?
– Слишком нервничала.
– Нервничала? Из-за чего?
– Ох, ну ты же знаешь! – произнесла она чуть раздраженно, но тут же улыбнувшись. – Я же тебе говорила.
Деншер взглянул на Кейт – восстановить по выражению ее лица, о чем она ему говорила; потом, словно то, что он увидел, и вправду послужило ему подсказкой, произнес:
– Из-за того, что ты ей рассказала?
Кейт сдержанно ему улыбнулась, и получилось так, будто оба вдруг вспомнили, где находятся, готовые к тому, что их застанут врасплох, беседуя приглушенными голосами и все же опасно злоупотребляя представившейся им возможностью: их беседа выходила далеко за грань должного чувства меры. Комната Милли, по всей вероятности, располагалась поблизости, а они говорили такие вещи…! Тем не менее еще несколько минут беседа их продолжалась.
– Спроси ее сам, если хочешь, чувствуй себя свободно, – она тебе скажет. Поступай, как тебе кажется лучше, не беспокойся о том, что я могла или не могла сказать. У меня с Милли все в порядке, – опять улыбнулась Кейт. – Так что, можно считать, ты уже «там».
– Если ты имела в виду, что я уже здесь, – откликнулся Деншер, – то в этом нет сомнений. Если ты к тому же имела в виду, что ее доверие к тебе – это все, с чем мне приходится иметь дело, ты права в том смысле, что она действительно полностью тебе доверяет.
– Вот и бери с нее пример.
– Она ведь все это делает ради тебя. Вывозит меня на прогулку ради тебя, – продолжал Деншер.
– В таком случае ты можешь сделать это немножко и ради нее самой. Я не боюсь. – Она снова улыбнулась.
Он стоял перед нею, вбирая в себя то, что выражало ее лицо и, как это часто бывало, снова поддаваясь воздействию столь многого, что виделось в лице этой девушки и во всей ее личности, во всем ее облике и чего он не смог бы – да и, к его радости, не должен был – описать словами. Такие впечатления не оставляют места словам.
– Я не сделаю ничего подобного ни для кого на свете – только для тебя. Но для тебя я сделаю все, что угодно.
– Ну хорошо, хорошо, – промолвила Кейт. – Вот такой ты мне нравишься.
Он помолчал секунду.
– Можешь поклясться в этом?
– В этом? В чем?
– Как то есть – в чем? В том, что я тебе «нравлюсь». Потому что, знаешь ли, только ради этого я и позволяю тебе делать со мною… бог знает что!
В ответ на это девушка, одарив его удивленным взглядом, сделала разочарованный жест, смысл которого она тут же пояснила:
– Если ты мне не доверяешь, не лучше ли тогда все сразу бросить, прежде чем идти дальше?
– Бросить тебя?
– Бросить Милли. Ты мог бы теперь уйти, а я останусь и объясню ей, в чем дело.
Он помолчал, будто это его поразило.
– А что ты ей скажешь?
– Ну как же – что ты ее не переносишь и что мне ничего иного не остается, как терпеть твое присутствие, сколько смогу.
Он поразмышлял над этим.
– Насколько плохо ты ей обо мне говорила?
– Я отмеряла точно. Так точно, как ты видишь по ее отношению к тебе.
Деншер снова задумался.
– Не думаю, что мне следует принимать в расчет ее отношение ко мне.
– Ну, тогда – как хочешь. Я останусь и сделаю для тебя все, что смогу.
Деншер видел – она говорит искренне, она дает ему реальный шанс, и это само по себе сделало картину четче. Ощущение, что он успел зайти слишком далеко, вернулось к нему не раскаянием, но видением возможного избавления; и теперь он взвешивал последствия не того, что он сделал, а того, что предлагала ему сделать Кейт.
