Отбросив одеяло в сторону, Сара отправилась в кухню. Когда адреналин перестал поступать в кровь, ее желудок снова напомнил о себе. Мать посоветовала ей запастись солеными крекерами. Они отлично подходили к пикулям и сыру – тому, что Сара любила.
Набрав полную тарелку еды и заварив некрепкий чай, потому что другие напитки вызывали у нее тошноту, она вернулась в постель. Грызя крекеры и запивая их чаем, Сара думала о том, чем сегодня займется. Ее взгляд упал на книгу с детскими именами, которую она листала перед сном. Женщина выбрала около пятидесяти имен и выписала их.
Зевнув, Сара взяла листок с именами, упрямо отказываясь вспоминать Гейба. Тем не менее было ясно, что его голос продолжает ее волновать. Она читала имена, мысленно соединяя их с фамилией Дюваль, поскольку ребенок будет носить ее фамилию.
Через несколько часов раздался звонок во входную дверь, разбудивший Сару. Накинув халат, она пригладила волосы и поспешила к двери. Сара подумала, что это может быть Гейб. Он позвонил ей, чтобы сообщить, что он снова прилетел в Новую Зеландию и хочет ее увидеть. Сердце ее пропустило удар, а затем забилось с удвоенной силой.
Распахнув дверь, Сара увидела огромную корзину благоухающих красных роз. Букеты из таких же роз усыпали всю веранду. Курьер взглянул на нее с нескрываемым любопытством и попросил расписаться за доставку.
Сара занесла цветы в дом. В корзине с цветами, в которой также оказался дорогой шоколад, она нашла записку. Прочитав ее, женщина несколько секунд смотрела на полное имя Гейба, которое оказалось слишком длинным, и на телефонный номер.
Перед ее глазами стоял туман. Она наконец-то оставила Гейба в прошлом, и именно сейчас он решил осчастливить ее номером своего телефона. Когда туман рассеялся, Сара поняла, что она стоит на причале, а ветер уносит клочки бумаги, которые несколько секунд назад были запиской.
На подгибающихся ногах она вернулась в дом и тяжело опустилась в кресло. Ее бросало то в жар, то в холод. Сердце никак не могло успокоиться. Гнев, решила Сара, ребенку совершенно противопоказан. Сделав глубокий вдох, она посмотрела на букеты роз, стоившие, наверное, целое состояние, и шоколад. Она была ошеломлена. Почему после стольких месяцев Гейб вдруг решил не только связаться с ней, но и поухаживать?
Безжалостно подавив слабую надежду, Сара сказала себе, что Гейб опоздал и никакие розы ничего не изменят.
Если бы она была ему небезразлична, если бы он по-настоящему ее ценил, он оставил бы ей свой номер еще тогда или прямо сказал бы, что между ними все кончено. Но он ничего такого не сделал. Он даже не поинтересовался, не забеременела ли она.
А может, это как раз и означает, что ему все стало известно?
Сара невольно положила руки на живот, защищая своего еще неродившегося ребенка. Судя по всему, Тарик догадался о ее беременности и о причине, по которой она появилась в консульстве. Это заставило его связаться с Гейбом. Чем больше Сара размышляла, тем вероятнее казалось ей такое развитие событий.
Вскочив на ноги, она решила, что в сложившихся обстоятельствах ей не нужны розы, которые Гейб намеренно выбрал, чтобы напомнить о той ночи.
Сара стала выносить цветы на веранду. Она отдаст их небольшой церкви, расположенной неподалеку, а шоколад отнесет детям. Если Гейб считает, что может загладить свою вину розами и шоколадом, пусть еще раз как следует подумает.
На следующее утро, когда Сара почти закончила готовиться к работе, стук в дверь заставил ее напрячься. Охваченная чувством дежавю, ожидая увидеть все того же курьера с новыми букетами, она открыла дверь. И окаменела от шока, увидев, что на веранде стоит Гейб.
До того как Сара успела захлопнуть дверь, он просунул ногу между дверью и стеной, препятствуя ее намерению.
– Мне нужно всего лишь несколько минут.
Саре стало тяжело дышать. Стук сердца отдавался в ушах. Она старалась не поддаваться гипнозу, глядя в янтарные глаза Гейба и видя шрам, который делал его опасным. Сара порадовалась, что успела уложить волосы в сексуальный узел, который подчеркивал отдельные пряди карамельного цвета, на чем настаивал ее парикмахер. На ней было платье изумрудного цвета с завышенной талией, которое не только открывало ноги, но и скрывало округлившуюся талию.
– Ты говоришь, как продавец.
– Вообще-то я бухгалтер, а не продавец.
То, что Гейб спокойно сообщил о том, чем он занимается, настолько потрясло Сару, что она мгновенно почувствовала слабость и… позволила ему войти.
Решив не увлекаться снова мужчиной, который выглядел, как закаленный в боях воин, и обладал способностью работать с цифрами – и при этом был восхитительным любовником, – Сара спросила:
– Зачем ты вернулся?
Их глаза встретились, и в это же мгновение она вернулась в темную ночь, когда дождь стучал в окна, вспомнила смятые простыни и тепло его кожи…
– Я должен был тебя увидеть.
Услышав этот решительный голос, Сара ощутила слабость. Похоже, он скучал по ней и отчаянно хотел встретиться.
Однако она продолжала молчать, и Гейб нахмурился:
– Ты получила мои розы?
– Да.
– Дай я догадаюсь. Ты их кому-нибудь отдала.
– Они возродили не лучшие воспоминания, так как ты уехал, не попрощавшись, и не потрудился поддерживать со мной контакт.
– Но ты знала, что я должен уехать.
Да, она знала, что никто из них ничего не обещал. Избегая взгляда Гейба, Сара посмотрела на его скулу. Она пыталась совладать с душившим ее гневом. Прошло столько времени! Но факт оставался фактом: это была всего лишь одна ночь между мужчиной и женщиной, которые воспылали страстью друг к другу. Проблема заключалась в том, что Сара испытывала к Гейбу не только физическое влечение.
– Спасибо за напоминание. – Она бросила взгляд на часы, ремешок которых был такого же изумрудного цвета, как и платье. Сара старалась сделать вид, что опаздывает, хотя школьная четверть закончилась несколько дней назад, и торопиться ей было не обязательно. – А теперь, если это все, тебе следует уйти. Мне пора на работу.
Кроме того, на нее снова накатила тошнота, и голова закружилась.
Взгляд Гейба пронзил ее насквозь.
– Ты работаешь?
Его голос звучал странно приглушенно, словно доносился издалека. Саре показалось, что с ее зрением стало твориться что-то странное. Слегка покачнувшись, она оперлась о стену.
– Почему нет?
– Я звонил в твою школу. Мне сказали, что начались каникулы.
Она разозлилась. Гейб имеет наглость лезть в ее жизнь! Однако к ярости примешивалось пугающее ощущение радости. Значит, она ему небезразлична. Неожиданно Гейб оказался так близко к ней, что она почувствовала тепло его тела. В эту секунду Саре показалось вполне естественным ухватиться за его плечо, чтобы сохранить равновесие.
