– Стать твоей женой?
Она заметила, что его обидел ее презрительный тон.
– По-моему, ты мечтала об этом до того, как сбежала от меня, – презрительно выпалил он.
– Я не убегала, – возразила она. – Я уехала.
Он тихонько прорычал:
– Я говорил тебе, что вернусь из Нью-Йорка, и мы все обсудим. – Его глаза угрожающе сверкнули. – Но ты сбежала.
– Ты предложил бы мне сделать аборт? – выпалила она, вспоминая, как ей было тяжко, когда она читала его послание.
– Нет. – Он побледнел и запустил пальцы в волосы, словно его ужасала мысль об аборте.
– Ну, вероятно, все закончилось бы абортом, если бы ты настоял на том ужасном тесте на отцовство.
Он нахмурился:
– Я предложил разумное решение.
– А ты не в курсе, как опасны подобные тесты?
– Нет, я…
– Каждый трехсотый тест заканчивается выкидышем. А мне пришлось бы делать тест на раннем сроке.
Надир вскочил на ноги. Его движения не отличались обычной грациозностью.
– Ради всего святого, Имоджен! Я никогда не подверг бы опасности твою жизнь и жизнь нашего ребенка.
Имоджен обхватила руками живот. Ее гнев улетучивался. Ее поразило, как искренне он произнес фразу «нашего ребенка». Однако она не могла молчать.
– И ты наверняка отказался бы от теста, – с издевкой сказала она.
– Конечно. – Он уперся руками в бедра. – В каких еще вопросах я был неразумен?
Имоджен постучала ногой по полу. Ей хотелось заявить, что он все время вел себя с ней неразумно. Но правда в том, что он бывал к ней внимателен и добр.
– Сейчас. Ты ведешь себя неразумно прямо сейчас. Ты не можешь удерживать меня здесь против моей воли.
– На самом деле я могу, – ответил он с высокомерием человека, рожденного в привилегиях. – Но я не буду. – Помолчав, он потер рукой подбородок, покрытый щетиной. – Но я не позволю тебе снова забрать у меня Надину.
Имоджен побледнела, у нее перехватило дыхание.
– Я тебя ненавижу, – выпалила она.
Он кивнул, словно она не сказала ничего необычного. Будто она не мечтала о нем и желала, чтобы он никогда к ней не приходил и не признавался в любви.
– Ребенка должны воспитывать оба родителя. – Он внимательно оглядел Имоджен. – Или ты и в этом вопросе со мной не согласна?
– Только оба родителя должны любить ребенка.
– Я согласен.
Имоджен промолчала и уставилась на причудливые узоры на персидском ковре под ногами, чтобы не ляпнуть чего-нибудь, о чем пожалеет.
Надир вздохнул:
– Хочешь верь, а хочешь не верь, Имоджен, но я желаю Надине только лучшего.
– Неужели?
– Да, – категорично ответил он на ее скептицизм.
Она посмотрела на Надира, и ей расхотелось с ним бороться. На нее навалилось чувство обреченности.
– А если наш брак плохо на нее повлияет? – спросила она.
Он был искренне озадачен ее вопросом.
– Я не понимаю, как такое может быть.
– Мы заключим брак по расчету.
– Я так не думаю.
Имоджен разочарованно вздохнула:
– И какой у нас будет брак?
Он встал перед ней и тяжело вздохнул:
– У нас будет настоящий брак.
Имоджен с трудом сглотнула:
– Я надеюсь, ты не имеешь в виду то, о чем я подумала?
– Мы будем мужем и женой в полном смысле этого слова, дорогая, – мягко, но уверенно ответил он.
Имоджен выпятила челюсть. Она знала, что если покажет ему, как сильно он на нее влияет, то сдастся. Поэтому она, затаив дыхание, вгляделась в его лицо, стараясь выровнять сердцебиение.
Словно не в силах сдержаться, он провел большим пальцем по ее губам, и она затрепетала. Долгое время они просто смотрели друг на друга и молчали. Только рядом с Надиром она забывала о том, где находится. Только он обладал над ней такой властью. Около него она ощущала себя беспомощной, лишенной воли.
– Рассуди здраво, Надир, ребенок полностью изменит твою жизнь, – сказала она. – Дети причиняют неудобства, и от них иногда по-настоящему отвратительно пахнет.
Надир отошел от нее в сторону, потом резко повернулся на каблуках:
– Я тебя не понимаю. Большинство женщин прыгали бы от радости из-за перспективы жить под опекой богатого мужчины.
– Но я не большинство женщин, и я знаю, что они ошибаются, – ответила Имоджен. – Мои родители поженились, когда моя мать забеременела мной. И от этого брака пострадали все. Они не разводились, хотя у моего отца была любовница. Моя мать верила, что ребенка должны воспитывать оба родителя. Мой отец возмущался, что мы привязали его к себе, и перестал обращать на меня внимание.
– Я не буду возмущаться.
Смущенная тем, что раскрыла Надиру самые сокровенные переживания, Имоджен фыркнула:
– Откуда ты знаешь? У тебя репутация плейбоя, у которого любовницы на каждом континенте.
Он поджал губы в тонкую линию.
– Люди видят то, что они хотят видеть. Но если ты думаешь, что любовь гарантирует счастливый брак, то ты ошибаешься. Мои родители – яркое тому подтверждение.
Имоджен нахмурилась.
– Мне трудно в это поверить, если это была настоящая любовь, – хрипло сказала она.
– Поверь мне, они расстались, когда мой отец взял вторую жену и…
– Вторая жена!
– Да, по традиции у мужчин Бакаана может быть несколько жен.
– Тогда тебе придется забыть о браке со мной.
Он устало улыбнулся:
– Не волнуйся. Я не мазохист.
– А что смешного? По-моему, это ужасно, когда у мужчины несколько жен. Женщинам наверняка не позволяют иметь несколько мужей.
– Нет. И мою мать это тоже возмущало. В конце концов, они так возненавидели друг друга, что перестали видеться. Моя мать всегда старалась выставить отца хорошим человеком, а он постоянно отзывался о ней уничижительно и хотел знать, что она затевает у него за спиной. Несмотря на вражду, они не могли расстаться, и, откровенно говоря, было очень тяжело всем.
«И несомненно, эмоционально пострадали все, кто был рядом с ними», – подумала Имоджен. Она полагала, что Надир вырос в роскоши, радости и благополучии, как потомок древней династии. Получается, она ошибалась.
Ей захотелось задать ему еще несколько вопросов, но он произнес первым:
– Забудь об этом. – Его суровый взгляд проникал ей в душу. – И даже не помышляй о раздельной опеке, Имоджен.
