– Пять месяцев.
Он оперся на каблуки и положил руки на талию. Его куртка распахнулась, открывая взору широкую грудь.
– Значит, результатом нашего романа стал ребенок.
– Я бы так не сказала, – решительно ответила Имоджен.
Подняв брови, он поспешно произнес:
– То есть ты спала с кем-то еще, пока мы были вместе. – Его голос напоминал рев раненого быка.
– Думай, как хочешь, – язвительно сказала она, вспоминая, как он фактически обвинил ее в измене в тот последний вечер, что они провели вместе в Париже. – И это тебя не касается.
– Если она не моя, то чья? – Прищурившись, он посмотрел на Надину.
– Моя, – спокойно возразила Имоджен.
Надир прорычал:
– Ты считаешь, что можешь запудрить мне мозги?
Имоджен почувствовала тупую боль в правой брови. После того как Надир воспринял новость о ее беременности, она хотела знать, с какой стати ему понадобилось выяснять, от кого она родила.
– Слушай, Надир…
Он что-то сказал по-арабски, прерывая ее, и подошел к ней ближе, закрывая широкими плечами солнечный свет. Имоджен прислонилась спиной к прохладному стеклу магазинной витрины и на миг закрыла глаза, чтобы выровнять сердцебиение. Когда она открыла глаза, Надир заговорил ей на ухо:
– Черт побери, ты что, собралась упасть в обморок?
Пристально посмотрев на Надира, она через мгновение отвела взгляд в сторону. Нет, она не упадет в обморок. Но ей очень хочется убежать, куда глаза глядят.
– Э-э-э…
Словно прочтя ее мысли, Надир покачал головой:
– Тебе не удастся снова сбежать, моя милая Имоджен.
– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Но мне действительно нужно уходить. У меня сегодня еще одна смена.
Он прищурился.
– Запомни, дорогая, – вкрадчиво сказал он, – я искал тебя больше года не для того, чтобы так быстро отпустить.
Имоджен бросило сначала в жар, потом в холод, потом снова в жар – как в тот раз, когда она впервые увидела Надира, и у нее перехватило дыхание. Тот момент показался ей катастрофой, потому что она исполняла канкан, находясь посередине группы танцовщиц. Она почти сразу заметила, что Надир на нее смотрит. Он сидел за небольшим передним столиком с братом.
Словно почувствовав ее волнение, Надина поерзала у ее груди. Имоджен постаралась успокоиться, чтобы Надина смогла уснуть.
Самое главное для нее – благополучие дочери.
Она не ожидала, что Надир причинит ей физическую боль. Она знала, что он с легкостью может заставить ее страдать, и боялась этого. Синяки можно залечить, а душевные раны остаются навсегда. Имоджен знала об этом потому, что многие годы безуспешно пыталась завоевать любовь отца, и она не желала Надине той же участи.
Она вдруг увидела мужчину, который следил за ней в кафе. Сейчас он стоял на некотором расстоянии от них. Неужели Надир разыскивал ее все это время? Это невероятно.
Она беспокойно посмотрела в глаза Надира:
– Четырнадцать месяцев? О чем ты говоришь?
Увидев морщинку на красивом лбу Имоджен, Надир немедленно пожалел о том, что не сдержал эмоций. Пока она прижимает к груди ребенка, ему трудно с ней разговаривать. Кроме того, она избегает прямых ответов на его вопросы, а значит, что-то скрывает.
– Мы не будем обсуждать это на улице, – решил он. Помимо того что Имоджен выглядит слишком сексуально, вокруг полно людей. – Поехали!
– Нет.
Имоджен заупрямилась, и Надир снова повернулся к ней лицом. Ему сразу понравилась ее царственная непокорность, как только они познакомились. Теперь эта черта ее характера его раздражала. Так же как и невинный взгляд ее широко раскрытых глаз.
Он понимал, что Имоджен отличается от женщин, с которыми он привык проводить время. Она была естественнее, искреннее и правдоподобнее. Но сейчас он думает иначе. Имоджен Рейд оказалась такой же искренней, какой бывает обыкновенная шлюха с сотней евро в руке.
Он взглянул на спящего ребенка. Он нутром чуял, что ребенок от него, и задавался вопросом, когда Имоджен собиралась прийти к нему, требуя достойных алиментов. Не то чтобы это имело значение. Надир нашел ее, и поэтому он будет диктовать ей условия.
И наплевать, что сейчас Имоджен побледнела. Когда она отправила ему сообщение, заявляя, что «обо всем позаботится», он предположил, что она сделала аборт. При мысли об этом ему стало тошно, но потом он вспомнил, что изначально не обрадовался, когда она забеременела.
Отцовство не входило в его планы. Но судьба распорядилась иначе.
Он взглянул на Имоджен.
– Надир, пожалуйста, если я… – Она обвела губы кончиком языка. – Если я скажу тебе, что ты отец, ты оставишь меня в покое? Мы сможем расстаться по-дружески?
Надир отшатнулся от нее, не веря своим ушам. Он не предполагал, что Имоджен решила, будто после признания его отцовства они расстанутся.
Он уставился на нее сверху вниз и заметил, что она смотрит на него, как испуганная мышь, оказавшаяся в огромной ловушке.
Надир потянул воротник рубашки. Ему вдруг снова захотелось обладать этой женщиной. Даже мысль об отречении от трона не трогала его так сильно, как размышления об Имоджен.
– По-моему, друзьями мы никогда не будем, Имоджен.
Она посмотрела на него так, словно он только что пнул щенка.
– Приятно слышать, – категорично ответила она. Затянутые в хвост волосы упали ей на плечи, когда она попыталась увернуться от Надира. – Честно говоря, я не понимаю, зачем ты вообще сюда приехал.
По-видимому, Имоджен собралась уходить. Но Надир быстро преградил ей путь:
– Перестань, дорогая. Я знаю, ты просто притворяешься глупой.
– Слушай, Надир, ты мастерски владеешь тактикой запугивания. Молодец! Но ты не сможешь меня остановить.
Он разочарованно вздохнул:
– Если ты будешь со мной сотрудничать и ответишь на мои вопросы, то никакая тактика мне не понадобится. Моя машина ждет на углу. – Он указал рукой на черный спортивный «мерседес». – Поехали?
– Нет, – выпалила Имоджен, – мы никуда не поедем, пока я не выясню, о чем идет речь.
Она снова нахмурилась, пристально глядя на Надира. Ему страстно захотелось коснуться губами ее шеи.
Надир выругался по-арабски, не понимая, почему в присутствии этой женщины бессознательно говорит на родном языке.
Ругнувшись еще раз, он взглянул на Имоджен.
– Речь о том, – спокойно начал он, хотя от ярости в его жилах бурлила кровь, – что ты родила от меня ребенка и не хочешь мне в этом признаться.
Ему показалось, что морщинка между бровями Имоджен углубилась.
