«А не плевать ли на это талибам?» – мрачно подумал Владимир Иванович, но не стал озвучивать печальную мысль.
– А снаряды? – вспомнил Витька.
– Провокация. По всем документам, мы везем амуницию. Все по закону. Жаль только, день потеряли. Да и Марик за суточные удавится.
– По закону, говоришь? – пробормотал Глотов. – Ну-ну, командир. Не будем забывать, кто нас посадил. Вакуленко прав. Мы везли патроны правительству, с которым борются талибы. Какое им, на хрен, дело до международных правил и незаконных посадок?
– Да кончайте вы о грустном. – Витька жадно сметал провиант.
После трех стаканов в парне проснулся зверский аппетит.
– Точно! – спохватился Серега, поднимая стакан. – Давайте за родину.
– За президента, – хмыкнул Глотов. – Соскучилась Россия по пьяной руке.
Ночь прошла незаметно. О сне пленники не помышляли. Ближе к утру, когда закончились запасы спиртного, Глотов вытряс из пожиток блок американских сигарет, позолоченную зажигалку, которую вез двоюродному брату.
– Давай, – сказал Серега. – Раз уж пошел такой нездоровый образ жизни…
– В помещении не курить, – предупредил Карпатов. и объяснил, когда все с недоумением на него воззрились: – Перегара столько, что взорваться можно.
Пилоты вышли из дома, сели на крыльцо. Покашляли, обругав Глотова, и устроили соревнование – кто дальше зашвырнет окурок.
Антураж был хуже некуда. Бетонные стены, высокий забор, колодец. За оградой надрывно гавкали собаки. Одна из них, ободранная, страшная, с крысиной мордой, пробежала по двору, покосившись на похмельную братию. В зубах она тащила какую-то безголовую тушку, оснащенную голым хвостом. Псина забралась под стену, яростно завозилась и пропала.
– Анекдот напомнила, – меланхолично сообщил Серега. – Собака перед кучкой мяса. Другая пробегает. Мол, ты где столько мяса добыла? – Ну, вот эти кусочки у кошки отняла. – А остальное? – А остальное… кошка.
Пленники долго молчали. Потом Витька издал неприятный горловой звук.
– Подкоп под стеной, – задумчиво возвестил Глотов. – Интересно, пролезем?
Серега не поленился, прогулялся, не вынимая рук из карманов. Он поколдовал у забора, сунул ногу в предполагаемую дыру, чуть не сломал лодыжку и, матерясь, поволокся обратно. Потом Серега поднял палку и швырнул ее за забор вровень с калиткой. Он прислушался, ничего не дождался, обиженно вздохнул и побрел обратно.
– Не сбежим, извиняйте за правду жизни, – обрадовал Серега товарищей по несчастью, пихая бедром Витьку. – Подвинься. Вот если бы мы были змеями!..
Поток креатива не хлынул. Пленники сидели, впадая в прострацию. Говорить и шевелиться не хотелось. В ранний час было не жарко. Где-то за стеной, на невидимом минарете, закричал муэдзин – высоко, протяжно. После пьянки и бессонной ночи любые мелодичные звуки, даже визг бензопилы, показались бы летчикам музыкой. Они сидели и слушали. А муэдзин возвышал голос до молитвенного заунывного пения, словно заколдовывал.
– Созывает, блин. – Глотов вздохнул. – Намаз у них, или чего там?..
– Ага, – сказал Карпатов. – Пять раз в день.
– А ничего, красиво, – подумав, решил Серега. – У Преснякова, конечно, лучше, но ладно.
– Та шо тут красивого? – Вакуленко скривился. – Разве то песня? Тьфу, а не песня! Тоже мне, кот Баян. От ты украинськи песни слушал?
Не дожидаясь, пока объявятся желающие послушать мелодичные украинские песни, он затянул неожиданно высоким, вибрирующим голосом:
– Туман яром, туман долиною!.. – Вакуленко покосился на товарищей, лица которых внезапно охватила сонливость. – Тьфу! Ладно, от на свадьбе моей дони послухаете, як украинцы спивають. Всех приглашаю. Владимир Иванович – посаженый отец. Серега – дружка, Витька с Глотовым… – Вакуленко задумался.
– Можем драку устроить, – предложил Глотов.
Поспать в это утро им удалось немного. На голом полу, с баулами в обнимку. Пленники проснулись, когда им подали так называемый завтрак – по миске желтого риса и сухую лепешку из злака неопознанного происхождения. Они хмуро смотрели, как двуногие личности в халатах выставили это благолепие на пороге и удалились, не сказав ни слова. После бурной ночи и паршивого сна болели головы, ломило кости. Постанывая, летчики подползли к еде, опасливо понюхали ее.
– Дерьмо! – вынес вердикт Карпатов. – Отравимся на фиг.
Вакуленко схватился было за ложку, зачерпнул каши, но встретился взглядом с командиром и мучительно задумался.
– А кушать-то хочется, – простонал Витька.
– Неужели все свое стрескали? – удивился Карпатов.
– Все. – Глотов решительно кивнул. – И сало, и колбасу.
– Может, проверим?
– Проверяли уже.
– Ну вы и жрать!
– Ладно, – решился Серега. – Кто не рискует, тот не ест. – Он уселся поудобнее, зачерпнул кашу, наклонил ложку, страдальчески уставился на то, что стекало обратно в миску, попробовал, выждал несколько мгновений и начал есть.
– Съедобно? – с надеждой спросил Вакуленко.
– Все относительно. – Серега пожал плечами. – Вот скажи, Вакуленко, два волоса – это много или мало?
– Ну, не знаю. Может, и мало.
– Действительно, – Серега кивнул. – Если на голове, то мало. А если в супе – то много. Все относительно, – повторил он с многозначительной паузой.
Отворилась дверь, и в здание просунулась сморщенная физиономия с пупырчатым носом и куцей козлиной бородкой. Пленники выжидающе уставились на посетителя. Человечек смутился, но набрался мужества и вошел. Это был маленький клоп в ватной жилетке и штанах, куда поместился бы еще один такой субъект. Он заискивающе улыбался, приглаживал сальные волосинки, мялся на пороге, постреливал по летчикам блестящими бусинками глаз.
– Впервые вижу застенчивого талиба, – удивился Серега. – Проблемы, уважаемый? Ошиблись квартирой? Желаете поговорить?
– Здравствуйте, – с чудовищным акцентом сказал посетитель.
– Всегда рады, – буркнул Карпатов. – Кто такой?
– Я Миша. – Человечек подошел поближе. – Буду ваш переводчик. Меня прислали…
– Нам нужен переводчик? – Витька насупился.
– Русский, что ли? – процедил Глотов и начал угрожающе подниматься. – Это что же ты, полиглот драный?..
– Нет-нет. – Визитер лихорадочно затряс головой. – Я не русский, узбек, меня зовут… – Тут он произнес сложное слово, которое никто не запомнил и вряд ли решился бы повторить. – Для… чтобы удобно, зовите меня Миша, так вам будет хорошо ко мне обращаться.
– Откуда ты, дружище? – спросил Серега.
– О, это не интересно, – забормотал знаток великого и могучего. – Я родился из Кандагар, тут много узбеки, я работал с ваши солдаты, когда они тут были. Даже ездил в Советский Союз, в Ташкент, два года возил туда…
