Этой ночью никто не спал. Летчики перебирали вещи, что-то откладывали, другое ни за что не желали оставлять.
– Вот не хотел я брать этот долбаный кальян! – сокрушался Серега. – Куда теперь я с ним? Вчетверо сверну? Талибам оставлю? Ну уж хрен им, в зубах потащу!
– А у меня все хорошо входит. – Вакуленко рачительно складывал вещи, утрамбовывал их, с трудом застегивал молнии. – Все возьму, ничего врагу не оставлю. Вот, всего четыре сумки. – Он любовно поглаживал свое имущество. – Витька, у тебя все равно ни хрена нет, поможешь донести до самолета?
– Хрен тебе! – Витька показал ему фигу. – Сам тащи свое барахло. Больно надо.
– А если бежать придется? – Глотов, у которого все было справно – рюкзак, плоский чемодан, – покачал головой. – И куда ты побежишь с этим, Вакуленко? Ох, спалишь ты нас.
– Так я и прошу Витьку! – возмутился Вакуленко. – Жалко ему, да?
– Тихо! – сказал Серега и приложил палец к губам.
Все застыли. Вакуленко замер с вытаращенными глазами.
– Нет. – Серега вздохнул. – Показалось. Глючит помаленьку.
– Эх, только бы родинка моя не помешала, – дрогнувшим голосом сказал Вакуленко и потрогал ранку на шее, которая снова кровоточила и покрывалась синим гноем.
– При чем здесь родинка? – спросил Серега. – Где твоя голова, а где задница?
– Так я когда хожу, она аж отдает! – пожаловался Вакуленко. – Прямо дергает!
– Руками не лапай, и все нормально будет, – посоветовал Серега. – У меня вон нога ранена, и то я молчу.
– Та не бреши, – отмахнулся Вакуленко. – Сколько раз тебя уже лупили, и шо? На тебе заживает як на собаке. – он сел, покряхтывая, и облапил свои сумки.
Витька выглянул во двор.
– Не спят, суки…
Под утро Серега задремал на полу, вздрогнул, проснулся, когда вошел Карпатов, и спросил:
– Ну и где твой оружейный магнат? – Он смотрел исподлобья, лелея злобу.
Что может быть хуже несбывшихся ожиданий?
– А я знаю? – огрызнулся Карпатов. – Он такой же мой, как твой. Я вообще его вчера впервые увидел.
– Да трепло он, а не магнат, – возвестил Вакуленко и поволок свои сумки в угол.
– Не стоит расстраиваться, – успокаивал людей Карпатов. – Ждем следующей ночи. Если и сегодня не придут, значит, завтра. Если не завтра – значит, послезавтра.
– Ну, смотри, – проворчал Серега. – Если наврал, сука!.. – Он отвернулся, встретившись с тяжелым взглядом Карпатова.
– Ладно, мужики, давайте интеллигентно, – миролюбиво предложил Глотов.
– А интеллигентно – это как? – нарывался Серега. – Шахматной доской по башке?
Он сплюнул и побрел в казарму – спать дальше.
Вакуленко открыл покрасневшие глаза:
– Ой, хлопцы, что-то мне плохо. Кажись, температура.
– Пройдет, – буркнул с порога Серега. – Ты просто переволновался. По вине некоторых – не будем показывать пальцем.
– Таблеток хряпнешь, и нормально будет, – успокоил его Глотов.
– Черт! Забыл сказать Бутову, чтобы нормального врача прислал, без этих мусульманских закидонов, – заявил Карпатов.
– Ой, кто тут говорит про мусульманские закидоны? Карпатов, ты предал исламские идеалы? – Серега высунулся из казармы. – Да ты небось весь Коран от корки до корки вызубрил. – Он быстро исчез, чтобы Карпатов не запустил в него чем-нибудь тяжелым.
Явился Миша, и Карпатов с ним здорово поцапался. Переводчик уверял, что врач не нужен. Он, мол, уже приходил, а толку? Коран учить никто не хочет, местные нормы не уважаются.
– Учим! – возмущенно закричал Карпатов и ткнул Мише в лицо потрепанную священную книжку. – Зачитали уже, места живого нет!
– Они не учат, – совершенно справедливо возразил переводчик, кивая на летчиков.
– Идиоты! – зашипел на подчиненных Карпатов. – Вас всего лишь просят выучить короткую молитву. По-русски и по-арабски. Трудно, да?
Подошел Серега, взял Коран, полистал.
– Всего-то? – спросил он с ехидцей. – От сих до сих?
– Да, – огрызнулся Карпатов. – Тут мало. Такое условие. И нам все сделают.
– Прямо-таки все? – сощурился Серега. – И командира нам вернут?
– Какого командира? – не понял Карпатов.
– Ты забыл уже, да? – обрадовался Серега. – Владимира Ивановича Карпатова. Был у нас такой командир. Не по должности, а по уважению. Настоящий русский летчик, крепкий мужик, кремень! – Серега завелся, начал говорить красиво и гладко. – Он нашим маяком был, примером мужества и стойкости! Настоящий патриот, гордость Отчизны! Мы смотрели на него как на бога. Он никогда не унижался! Пусть нам его вернут, а тебя, труса и предателя, заберут себе. – От волнения у Сереги даже слезы выступили. – Знаешь, чего они добились? У нас теперь нет бога. Кому нам молиться? Какую молитву учить? Эту? Она вернет нам командира? Действительно ерунда. Нет, Карпатов, мы учить ее не будем. – Он швырнул Коран под ноги. – Рома, нужен тебе врач? – Серега уперся грозным оком в страдающего Вакуленко.
– Та ну вас, – отмахнулся хохол. – Не нужен мне врач. Домой сегодня поедем.
На вторую ночь опять никто не пришел. Пленники сидели, не смыкая глаз, и костерили Карпатова. Наутро они спали беспробудным сном. Первый пилот тихо поднялся, вышел во двор, сел на крыльцо и стал ждать Мишу с аэродромными охранниками. Предстоял тяжелый рабочий день.
На третью ночь Витька стянул штаны, майку, остался в рваных семейных трусах и рухнул на лежанку.
– Дурной, да? – набросился на него Глотов. – А вдруг придут? Мы тебя ждать не будем, учти. Голый поедешь или здесь останешься.
– Да мне собраться – подпоясаться, – лениво возразил Витька.
– Та не придет никто, – сокрушался по привычке Вакуленко. – Кинули нас опять.
– Оденься, Витька! – зарычал Глотов.
Витька зажег свет и начал одеваться.
– Свет погаси, – выплюнул Серега. – Блин, воняешь, как бомж.
– Себя понюхай, – огрызнулся Витька и погасил свет.
Глотов хрюкнул. Можно подумать, в темноте Витька меньше будет вонять.
Вакуленко тихонько постанывал, чтобы не забывали, кто тут самый больной и несчастный. Все-таки арестанты не выдержали. Их сморил сон, но едва скрипнула дверь, все вскинулись. Серега судорожно нащупывал фонарик.
На пороге стояли двое мужчин среднего возраста, смуглые, небритые, но безбородые, в черных кожаных куртках поверх коротких халатов и брезентовых штанах. У одного голова была тщательно выбрита. Короткие волосы второго гладко обтекали крупные залысины. Они не щурились, смотрели спокойно, с некоторым даже любопытством. Бритоголовый человек держал в руке небольшую рацию.
