Он не сомневался, что мог предотвратить трагедию, и это наполнило его печалью.
Керр понимал, что гибель товарищей и невинных людей сильно действует на всех. Непосредственная реакция у каждого бывает разной. Но через несколько часов все его коллеги испытают острое желание поскорее вернуться к работе и постараться сгладить последствия трагедии. Обычно Керр не поощрял подобное рвение. Он знал, что родственники в такие дни чувствуют себя обделенными. Они ведь не способны ни понять до конца, ни утешить своих любимых. За последние сутки они все пережили настоящий ад. Особенно досталось Мелани. Сейчас ей лучше всего побыть с мужем и двумя маленькими детьми. Но, хотя они с Ленгтоном распустили всех по домам и велели отдыхать, Керр не сомневался: скоро Мелани примчится на работу, как и Алан Фарго, Джастин и остальные.
Войдя в спальню, он разделся, бросил одежду в корзину для грязного белья, отбросил рваную куртку и направился в ванную. Он долго стоял под душем. Потом, надев махровый халат, упал на диван и включил круглосуточный новостной канал «Скай-ньюс». Он хотел узнать подробности. Почти сразу же экран заполнила жирная физиономия Дерека Финча, координатора Контртеррористического отдела. Финч играл двойную роль. В его обязанность входила организация контртеррористических мероприятий. В то же время, считаясь главой СО-15, он был начальником Полы Уэзеролл. В то время как подчиненные Уэзеролл, «рабочие лошадки», добывали ценные сведения о тех, кого подозревали в экстремистской деятельности, огромный отряд детективов под руководством Финча расследовал преступления террористов. После того как эксперты осматривали места терактов, после допроса заключенных и поимки их сообщников в Великобритании и за границей детективы Финча должны были связать воедино все звенья одной цепи. Далее они вместе с юристами из Службы уголовного преследования готовили дела для передачи в суд. В задачу Уэзеролл входило предотвращение терактов. Если разведка не справлялась со своими обязанностями и теракты все же совершались, подчиненные Финча должны были собрать все улики и отыскать сообщников, пусть даже они находились в самых отдаленных уголках земного шара.
Керр застал Финча в разгар его пылкой речи. Он зачитывал куски из последнего отчета МИ-5:
— Все указывает на то, что нам грозит серьезная опасность дальнейших неизбежных терактов. Вопрос заключается не в том, намерены ли наши враги атаковать, а в том, когда они предпримут следующую атаку. Прошу граждан не паниковать, но не терять бдительности и сообщать обо всех подозрительных лицах и фактах…
Керр выключил звук и стал проверять почту на своем смартфоне «Блэкберри». Все сообщения были так или иначе связаны с терактами. Встревоженные родители Керра написали ему из Майами-Саут-Бич, посмотрев утренний выпуск новостей на канале Эн-би-си. Пришла эсэмэска от Робин, матери Габи. Робин, как всегда, писала лаконично: «Габи волнуется подтверди что ты ок». Керр немного обрадовался: все-таки дочери небезразлично, что с ним. Габи теперь живет в Лондоне; она поступила в Королевскую академию музыки. Снимает квартиру с двумя своими сокурсницами. Сейчас на пару дней она летела к Робин в Рим. Керр очень переживал из-за отчуждения дочери, начавшегося пять лет назад. Габи всегда была доброй и чуткой девочкой, живо интересовалась политикой и защищала бедных и притесняемых. Так ее воспитывали Робин и сам Керр.
Иногда Керру казалось, что близость с дочерью умерла вместе с тем парнем, которого он задушил в туалете на станции «Грин-парк» в июне 2005 года. После всего, когда он нашел Габи и все ей рассказал, у нее произошел нервный срыв. Она кричала, что ненавидит его хладнокровное насилие даже больше, чем бомбу того парня.
— Зачем, зачем ты убил его? Ты такой же проклятый ханжа, как и все остальные! А я так хотела, чтобы ты был не такой, как все! — рыдала она, уткнувшись ему в грудь.
Очутившись в безопасности, в римской квартире матери, Габи больше трех недель не отвечала на его звонки. Во вторник, 26 июля, через пять дней после того, как застрелили Жуана Карлоса де Менезеса, она, наконец, подошла к телефону, но только для того, чтобы обвинить его. Он не сумел предотвратить убийство невинного человека.
Почти два года Габи отказывалась ночевать у него, хотя Керр всегда на всякий случай прибирал в гостевой спальне — вдруг приедет. В последнее время она иногда ночевала у него, но отец и дочь вели себя настороженно. Они разговаривали холодно, как супруги, которые не расходятся ради детей. Время от времени Габи, выпив бокал вина, оттаивала и принималась пылко спорить с ним. Она уверяла, что во всем мире большинство подавляет меньшинство. Керр соглашался с дочерью — не только потому, что хотел ее задобрить, но и потому, что искренне верил в ее правоту.
Потом что-то в ней надломилось. За последние два года она как-то очерствела. Керр знал, что дочь стала активисткой в паре политических группировок, которые выступали за мир на Ближнем Востоке, но говорить с ним на такие темы Габи упорно отказывалась.
Донна, личный помощник Уэзеролл, тоже прислала ему письмо по электронной почте. Она весь день пыталась с ним связаться. Донна предупреждала, что по его душу приходили «тихушники». И Билл Ритчи волновался за его группу. Керр позвонил Фарго и Мелани. Оба наотрез отказались ехать в больницу и настояли на том, что на следующий день выйдут на работу.
— Чувствую себя паршиво; мне нужно чем-то себя занять, — сказала Мелани, совершенно не сонная и энергичная. Она как будто забыла о том, что еще сегодня была жертвой похищения.
Вдруг Керр почувствовал, что больше не может. Десять часов без перерыва он провел в состоянии повышенной боевой готовности: дрался, мчался по улицам, защищал своих и ожесточенно спорил с начальством. Керр старался держать себя в форме и по вечерам бегал трусцой по улицам своего квартала, но сейчас мышцы ныли после драки с похитителями Мелани, а сердце болело от ужасного сознания потери.
Вспомнив, как повела себя Уэзеролл, он, кроме того, осознал, насколько шатко и уязвимо его положение. Он позвонил Ритчи; тот подошел не сразу. Услышав скованный голос Билла, Керр догадался, что тот, вероятно, занят тысячей дел одновременно. Он рассказал о том, как они съездили к вдове Галлахера, и заверил, что с Фарго, Мелани и Джастином все в порядке.
— Представляю, как тебя сейчас рвут на части, — добавил он, изображая беззаботность.
— Пусть запишут свои показания. Убедись, что они совпадают, — парировал Ритчи, — и твои, кстати, тоже.
— Я еду на работу.
— Нет. На сегодня с тебя достаточно. Мой телефон скоро расплавится — мне все время звонят из Хакни.
— Так вот почему ты так злишься!
— Ринувшись спасать Мелани, ты подверг ваши жизни ненужному риску!
— Если бы я ее не освободил, она, возможно, до сих пор сидела бы у террористов. Или умерла.
— Джон, я больше не могу с тобой разговаривать. Посмотри телевизор. Напейся, ложись спать пораньше… делай что хочешь.
— Мы должны сегодня встретиться и все обсудить. Я имею в виду ту хрень, которую несла наша начальница.
