— А может быть, она подумала, что тебе хватит духу передать все дальше. — Керр следил за лицом Пустельги. Тот опустил глаза и посмотрел направо; Керр понял, что он ищет взглядом Школу Лондонского Сити, свою старую школу. — Но ты промолчал, да? Ты ни хрена не сделал. — Он развернул агента к себе лицом. — А теперь говори, как ее зовут. Тогда тебе не будет так плохо, когда подтвердятся мои подозрения и окажется, что в ту ночь из дома вывезли труп девочки под прикрытием МИ-5!
Пустельга молча стоял у ограждения, глядя на собор Святого Павла.
— Она учительница в частной школе для девочек возле Виндзора, — ответил он, глядя, как мимо проплывает лучшая часть его жизни. — Но уверяю тебя, она ничего тебе не скажет. Будет все отрицать.
— И все-таки мне нужно с ней поговорить. Как ее зовут, Джерри?
— Памела Мастерс.
— Вот видишь, не так все и трудно! — заметил Керр, сжимая агенту плечо. — Наконец-то ты поступил порядочно.
— Что порядочного в том, что я заложил своих?
— Я думал, мы с тобой на одной стороне.
— Не заблуждайся, — хрипло хохотнул Пустельга. — Дело не в патриотизме, а в грубом принуждении!
Оба помолчали, глядя вверх, на Тауэрский мост.
— Раз уж ты разоткровенничался, Джерри, что там у вас происходит с Ахмедом Джибрилом? — ровным тоном спросил Керр.
Пустельга тут же отвернулся:
— Джон, об этом давай не будем.
— Я уже слишком далеко зашел. Только не говори, что у тебя нет его досье.
Они почти добрались до конечной станции; теплоход замедлил скорость, входя на пристань Святой Екатерины перед отелем «Тауэр».
— Досье есть, но оно строго засекречено. Филиппа не выносит его из своего кабинета.
— Что в нем такого? Говори, Джерри!
Матрос перешел на правый борт; за ним топало немецкое семейство. На понтоне ждал другой матрос со сходнями на колесах. Убрав ограждение, матрос приготовился бросать швартовы напарнику на пристани.
— Не знаю.
— С чего ты вдруг так распсиховался? — При одном упоминании Ахмеда Джибрила с Пустельгой как будто случился нервный срыв. Он затравленно смотрел во все стороны, словно искал выход. — Филиппа велела моей начальнице прекратить всякую разработку Джибрила, и все злятся на меня гораздо больше обычного. Джерри, признавайся, во что я вляпался? Что в этом типе такого особенного?
— Больше я тебе ничего не могу сказать.
— Он что, агент МИ-5? — Керр несколько секунд молча смотрел на Пустельгу. — Джерри, я влез в вашу операцию? Да что там у вас творится, черт побери?
Ему показалось, что Пустельга вот-вот расплачется.
— Если мистер Джибрил — хороший парень и у нас на зарплате, все замечательно. Я извинюсь, угощу тебя обедом и уйду. Но за последние несколько дней я то и дело натыкаюсь на каменные стены. И чутье подсказывает мне, что Джибрил — боевик, который работает на «Аль-Каиду».
— Что еще за каменные стены?
— Если это правда и я выясню, что твои сослуживцы защищают ублюдка, который на нас не работает, значит, ситуация в корне меняется, и я от тебя не отстану. Ни днем ни ночью.
— Ты мне не ответил.
— Тебе придется влезть в его совершенно секретное досье. И если я выясню, что ты пудришь мне мозги, я тебе ноги вырву!
— Что за каменные стены? — спросил Пустельга, разворачиваясь к Керру лицом.
Керр рассмеялся:
— Неужели ты всерьез думаешь, что я раскрою тебе свои карты?
— А может быть, ты блефуешь, — не сдавался Пустельга. Он хорохорился, но, видимо, от страха почти перешел на визг. — Неужели ты и правда сдашь меня Филиппе после всего, что я для тебя сделал? Сомневаюсь.
Керр уже направился в салон, собираясь сойти на берег.
— А ты меня испытай, — предложил он, обернувшись через плечо.
Они были уже в шести или семи футах от причала, когда Пустельга вдруг опрометью бросился на корму. К тому времени, как до Керра дошло, агент уже перелезал через ограждение и балансировал на планшире. Теплоход в этот момент находился ярдах в двух от причала и быстро приближался, подгоняемый приливом.
— Джерри, стой! — закричал Керр.
Пустельга присел и прыгнул, стараясь ухватиться за канаты на причале. Он промахнулся и повис на защитной шине. Все закричали; к нему бросился стоявший на понтоне матрос. Но Пустельга, не дожидаясь помощи, вдруг подтянулся с силой, поразившей Керра, и вылез на пристань. Еще секунда — и теплоход раздавил бы его бортом.
Матросы и ошеломленные пассажиры, ждавшие посадки, попытались схватить его, но Пустельга всех растолкал и взбежал по сходням на набережную. Затем он пустился бежать. Керр уже нажимал клавишу быстрого набора. Он звонил Мелани.
Мелани ждала у отеля; ее не было видно со стороны набережной. Она заметила Пустельгу, как только он с поразительной скоростью помчался прочь от причала. Мелани последовала за ним, не приближаясь. Ей хотелось посмотреть, что он сделает в минуту кризиса и в состоянии крайнего возбуждения. Пустельга перешел с бега на быструю ходьбу. Мелани думала, что он пойдет налево и, поднявшись на холм, отправится к станции метро «Тауэр-Хилл». К ее удивлению, Пустельга выбрал более длинную дорогу и повернул направо, пройдя через гигантские обитые железом ворота. Затесавшись в толпу туристов, он зашагал по мощеной дорожке, ведущей к Тауэру. Мелани следовала за ним мимо лотков с сувенирами. Туристы, услышав хлюпанье, оборачивались и ахали при виде странной фигуры в мокрых насквозь плаще и брюках.
Спустившись в подземку, Мелани следом за Пустельгой прошла на платформу, с которой уходили поезда в западном направлении. Она старалась держаться на расстоянии. Пустельга сел на скамью. В середине дня пассажиров в подземке было мало, и здесь, в полумраке, он снова стал незаметным. Он просидел на скамье несколько минут, закрыв лицо руками; никто, кроме Мелани, не обращал на него внимания. Он пропустил два поезда. Услышав, что к станции подходит третий, он резко встал, подошел к краю платформы и застыл в неподвижности, прижав руки к туловищу. Редкие пряди волос раздувал ветер; взгляд его словно приклеился к плакату на изогнутой стене на другой платформе, когда из туннеля с грохотом выехал поезд. Мелани, стоявшая в пяти метрах, понимала, что она слишком далеко и не успеет ничего предпринять. Их агент собрался покончить с собой. Пустельга стоял в середине узкой цепочки пассажиров, которые ждали посадки. Поезд уже начал притормаживать… Пустельга перешагнул желтую линию, и его ноги очутились точно на краю платформы.
Молодая женщина в деловом костюме первая заметила его. Мелани увидела, как женщина положила руку ему на плечо; качая головой, она что-то кричала Пустельге в ухо. Должно быть, и машинист заметил неладное; поезд издал громкий, пронзительный свисток. Объединенными усилиями нескольким пассажирам удалось оттащить Пустельгу от края и привести его в чувство. Мелани смотрела ему вслед. Он прошел по платформе и сел в четвертый вагон. Когда поезд тронулся, Мелани бросилась наверх, чтобы позвонить Керру. Она думала, что Керр вернется в Скотленд-Ярд, но он ждал ее у самого выхода, на скамейке под деревом с видом на Тауэр. Керр как чувствовал, что она вернется. В прошлый раз после теплоходной прогулки они с Пустельгой вместе выпили в одном баре за причалом Святой Екатерины: может быть, подумала Мелани, Керр надеялся, что она убедит Пустельгу вернуться с ней вместе.
