— Рождественская программа. Поем кое-как, но мы только начали.
— А мне понравилось, — признался Керр. — Пива хочешь?
— Ты по делу или так? — Лицо у Данкена затуманилось.
— Зависит от многих факторов.
Лицо у Данкена снова покраснело — на сей раз от смущения.
— Джон, не обижайся, но… сейчас ты у нас стал персоной нон грата.
Керр знал, что Данкен служил в Саудовской Аравии и мечтал применить свои навыки в департаменте «Джи», который занимался противодействием международному терроризму. Он подал заявление на должность референта, но ему отказали. На его место взяли аспиранта-востоковеда из Лондонского университета. В тридцать девять лет Данкен достиг потолка своей карьеры. До самой пенсии ему суждено было тренировать зеленых новичков, обучая их азам. Керр всегда немного жалел своего знакомого.
— А я и не обиделся, — сказал он. — Все из-за того, что я заглянул в один интересный дом на Марстон-стрит?
— И еще из-за прошлого четверга, — быстро проговорил Данкен. — Из-за Джибрила. Его не было в согласованном списке разрабатываемых объектов. Ты должен был проконсультироваться с нами. — Он покосился в сторону прохода. Группка хористов еще толпилась вокруг фортепиано; один из мужчин показывал большим пальцем в сторону двери.
— Я скоро приду, — донесся до них его гулкий голос; хорист поднял растопыренную ладонь.
— Сейчас мне неудобно разговаривать, — тихо продолжал Данкен. — Все немного странно… Ты не можешь подождать до следующей недели?
Керр подался вперед, опустил голову и сложил руки, как будто молился.
— Друг мой, нет смысла втягивать в это других. Можно все решить сейчас же. В чем там дело с Марстон-стрит? То есть… кто всем руководил?
— Джон, тебе этого знать не нужно.
— Уилли, прекрати изображать из себя святошу. Джек Ленгтон помогал тебе, хотя его срочно выдернули из дома среди ночи. Поэтому я считаю, что ты у меня в долгу. — Ему показалось, что Данкен собирается перекреститься, но он просто хлопнул ладонями по коленям и сказал:
— Мне надо идти.
— Уилли, что оттуда вывозили в ту ночь? Скажи!
— Джон, оставь. Моя задача — организовать наружное наблюдение и не задавать лишних вопросов. Если хочешь, давай все обсудим на оперативке. — Данкен привстал. — Заодно и провал с Джибрилом. Из-за тебя у меня куча неприятностей.
— Джибрил не может ждать до следующей недели. Я намерен начиная с завтрашнего дня приставить к нему наблюдение, — солгал Керр.
— Не надо! — Данкен откинулся на спинку сиденья. — За ним следим мы.
— С каких пор?
— С тех самых, когда его освободили.
— Правда? И кто же его сообщники? Мы можем вам помочь, взять их в разработку.
— У него нет сообщников.
— Точно? Уилли, черт побери, не пудри мне мозги!
— Джон, не чертыхайся в церкви. Это грех.
Керр встал и пошел прочь. Обернувшись через плечо, он бросил:
— Ложь — тоже грех.
Еще не выйдя на улицу, он включил смартфон. Замаскированное предупреждение Ритчи и уклончивость Данкена напомнили ему об инстинкте самосохранения.
Джастин Хайн, совершенно голый, лежал в постели, а его подружка втирала ему в спину массажное масло.
— Джастин, ты сейчас можешь поговорить?
— Конечно, босс. — Они слушали Майкла Бубле, который всегда ее заводил; Керр позвонил, когда Джастин собирался перевернуться на спину и попросить подружку помассировать ему кое-что спереди.
— В моей квартире нужна дополнительная сигнализация.
— Согласен.
— Ты можешь установить ее сегодня?
Джастин покосился на часы, стоящие на прикроватной тумбочке; подружка нежно массировала ему плечи.
— Босс, сейчас я немного занят. У меня сеанс физиотерапии. Но если это в самом деле…
— Нет, ничего, дело терпит до завтра, — согласился Керр. — Если меня не будет дома, передам консьержке, чтобы впустила тебя. И спасибо за то, что ты сделал сегодня в Ламбете. Очень оперативно подсуетился. Молодец!
— Рад стараться, босс. И хватит об этом. — Джастин перевернулся на спину.
— Ты только не вздумай менять свои планы из-за меня. Я позвонил не вовремя.
— Вовсе нет. — Массаж резко прекратился; атмосфера была нарушена. Джастин наблюдал за тем, как его подружка с обиженным видом уходит в ванную. — Все в порядке, босс, честно. Увидимся завтра утром.
В ту же ночь, только позже, в скромной квартирке в Хаммерсмите, которая, по словам агентов по недвижимости, прельщала своей близостью к Темзе, Ольга, приняв душ, оправдывалась перед любовником. Она не опустила жалюзи, и темноту прорезал свет с плавучего дома, который стоял на якоре у Хаммерсмитского моста. Завернувшись в полотенце, Ольга тряхнула влажными волосами.
— Милый, всего один вечер. Деловая встреча в Сити, очень скучная, — сказала она по-русски. Они заговорили впервые после того, как он позвонил.
Карл вышел из кухни с обжигающим черным кофе. Полупьяный и страдающий, он сел на диван и сбросил туфли. Друзья неожиданно пригласили его выпить пива в пабе рядом со Скотленд-Ярдом.
— Когда ты вернулась домой?
— Карл Сергеев, ты пьян, у тебя двоится в глазах. Ты болтаешь невесть что. — Ольга стояла перед ним, вытирая груди и подмышки. — Значит, ты подозреваешь меня в том, что я трахаюсь с твоим новым боссом, да? Думаешь, я такая идиотка?
— Возможно, — сказал Карл, потирая ноющие виски.
Пара приятелей еще по Специальной службе, отцы взрослых детей и мужья терпеливых жен, оставались в пабе до закрытия. Он угостил водкой двух местных из участка Эшберн-Хаус за углом, а потом, по привычке, чуть не сел на последний поезд, чтобы ехать домой, к Нэнси.
— Ладно, не дуйся, — примирительно произнесла Ольга, тщательно вытирая волосы. Потом она вышла, и он услышал, как она включает чайник. — И не забудь о своей дурацкой работе!
Карл нагнулся, чтобы обуться, и в голове словно заработал молотком неутомимый гном. На мысках туфель он увидел грязь, похожую на засохшую рвоту. Или на помидорные шкурки? Он допил кофе одним глотком и рывком снял пиджак со спинки стула.
— Да пошла ты!
— Найди Таню! — отозвалась она из кухни и, услышав, как захлопнулась дверь, включила фен на полную мощность.
Глава 35
Среда, 19 сентября, 11.34, Беркли-сквер, Мейфэр
Через три дня после воскресной встречи у него дома Керр вызвал свою группу для очередного тайного совещания за пределами Скотленд-Ярда. Одно было ясно наверняка: после того как Джон Керр пошел против устоявшихся порядков, общение с ним возбранялось. Поэтому он особенно остро осознавал необходимость защитить от опасности друзей, рисковавших ради него своим будущим.
