Она потрясла головой, укладывая информацию. Но та не умещалась уже никуда. Дима нагнулся ниже, совсем близко, и выдохнул жарким шепотом:
– Предложение сбежать остается в силе.
– Теперь придется, – с видом великомученицы согласилась она.
– Уходим огородами. Короткими перебежками. И по одному.
– Есть, товарищ генерал!
* * *
Они встретились на улице. Долго смеялись, обрывочно пытаясь выяснить, что это такое сейчас произошло, и что могло произойти раньше, если бы… да кабы…
Дима сказал, что очень рад, что все получилось, как получилось, и даже если у них ничего не получится, получается, что не зря они получили второй шанс, чтобы…
В этом месте она не выдержала и, подпрыгнув, повисла на нем, поцелуем остановив невменяемую тираду.
Очуметь, не встать, сказала Алена после откровений подруги.
Совет да любовь, сказал Валера, получив ответ на вопрос, с кем Дима встречает следующий Новый год. И недоверчиво хмыкнул.
Да ничего серьезного мы не планировала, сказали родители обеих сторон, но раз уж так вышло, то почему бы и нет?…
Судьба и за печкой найдет, сказала бабушка, узнав без особых подробностей историю.
А Дима с Русланой сказали друг другу:
Февраль – дорога до весны,
И не напрасно
Земля под снегом видит сны
О солнце ясном.
А мне смотреть бы на тебя
Не насмотреться
Рука в руке, глаза в глаза,
И сердцем к сердцу…
* * *
Предстоял серьезный разговор, и она решила подойти к делу по-умному. Как взрослый человек. Для начала прочитала несколько статей по поводу отношений с парнями. У нее ведь отношения с парнем! Ни какая-нибудь там возвышенная любовь, или, наоборот, примитивные страсти, а настоящие серьезные отношения.
Еще раз – отношения!
От слова «относится». Она относится к нему с уважением, разве нет? Поэтому надо взять себя в руки, перестать истерить, задирать нос и притворяться, что ей дела нет до того, что он уезжает. Уезжает далеко и надолго. А потом – вообще насовсем. Он же собрался жить в Америке.
Раньше как-то об этом не думалось. Некогда было и не до этого. Если и велись разговоры, то совсем на другие темы, и Дима сам недавно признался, что о стажировке напрочь забыл. Она верила. Но вот уже несколько дней эта новость, которая совсем не была новостью, если разобраться, отравляла существование им обоим.
Разлука только усилит чувства, сказала мама.
Найдет себе американочку, сказала Аленка, которая с некоторых пор была зла на всю мужское население планеты.
А Руслане и сказать было нечего.
Ну правда, что тут скажешь? Не уезжай? Забей на карьеру и учебу? Возьми меня с собой? Не забывай меня?
Все нелепо и глупо. Поэтому она искала слова заранее, хотя это было невозможно, ведь цель не определена. Чего она хочет? Ну с этим ясно.
Просыпаться и засыпать рядом с ним. Забыть, что вокруг существует что-то еще, кроме их поцелуев, голубиной воркотни, ссор по невнятным причинам, сладких примирений.
Это еще хорошо, что я не влюблена, думала Ланка.
И не люблю его вовсе. А то совсем бы… того…
Или тогда бы все было проще? Когда любишь, не думаешь о последствиях. Можно рвануть за ним хоть на край света или валяться в ногах, действительно, умоляя его не уезжать. В любви как на войне, все средства хороши. А она что-то прикидывает, размышляет, взвешивает. Нет, нет, это здорово, что у нее не любовь.
В глазах стояли слезы. Руслана сняла очки, вытерла глаза и снова стала читать благоглупости в женских журналах. Сама такие пачками выдает. Так чем они помогут ей? Протестируют, крепкие ли у них отношения? Поставят точный диагноз: любовь или все-таки нет?
Если уж сердце сомневается, значит, – нет! Или оно, бедное, надрывается: нет, нет, нет!? Чтобы не разорваться.
Запищал сотовый. Дима спросил, готова ли она. Руслана ответила, что готова, и через минуту спустилась к нему. Машину он так и не поменял, катались в старой. Хотя Ланка предлагала отправить ее в музей имени Нового года. Шутила.
– Поужинаем в «Колобке»? – Спросил он, как о деле решенном.
Ей было все равно.
За столиком вяло ковырялись в тарелках, и так же апатично текла беседа. Ни о чем. Наконец, она взяла быка за рога.
– Мы сегодня прощаемся?
– Я уезжаю только на следующей неделе.
– Хочешь сказать, еще есть время? Последний ужин впереди?
– Ланка, не надо так. Думаешь, мне легко?
Она сквозь зубы ответила, что он прячет голову в песок наподобие страуса, а это всегда легче, чем искать выход.
Он спросил, какой выход имеется в виду. Выход куда?!
Еще бы поинтересовался, откуда! В этом вопросе наблюдалась, кстати, солидарность. Дима тоже искренне считал, что любовь – не их случай. И это радовало. Он вообще последнее время много и часто радовался. И при этом сохранял твердость рассудка, так во всяком случае, показывали отчеты по работе. Голова трудилась четко, со спокойной уверенностью. И на душе было легко. Так бы он подумал, если бы слово «душа» входила в мужской лексикон. Но с тех пор как Дима справился с прошлым, словарный запас на любовную тему практически иссяк. Мысли тоже в это русло не заплывали. Он ощущал себя будто в тихом, чистом море.
И вдруг эта стажировка. Конечно, не вдруг. Но как-то совершенно не кстати. Все было так славно и так естественно, что с каждым днем крепла уверенность, будто это навсегда.
Лев Толстой был прав, говоря о счастливых семьях, которые похожи друг на друга. Пусть они с Русланой не семья. У них эти… отношения. Связь? Неважно, как называть. Главное, им вместе комфортно, уютно, и именно так выглядит счастье: ее сияющие глаза, ее ладонь на его груди, цокот каблучков, когда она выбегает к нему навстречу, и становится с каждым шагом все ближе. Ближе…
Все было на своих местах. А теперь?
По большому счету он не хотел сдавать экзамен на расставание. Просто не имел такого желания, и все! Он возьмет ее с собой, вот что! Подумаешь, одиннадцатый класс! Переведется и окончит школу в Америке.
Или он не поедет никуда. То есть, поедет, но не сейчас. Может всякое случится, они устанут друг от друга, к примеру.
Дима смотрел на нее сейчас, и при этой мысли стало больно.
Устать от этой ямочки? От смеха, который эхом звучит в нем самом? От ее рассказов о работе, школе, семье, от ее молчания, когда каждую мысль он мог прочитать во взгляде, и приходил в буйный восторг, если угадывал…
Ты должен ехать, сказал на днях отец, как будто Дима сам не знал этого.
