– Чего? – переспросила Лина.
– Я говорю, надо смотреть, от кого смс получаешь. Чтобы глаза от удивления не выскочили.
– Не поняла. Ты меня позвал, чтобы нахамить?
– Я-то тебя позвал, а ты к Егору бежала, да?
Лина пожала плечами с независимым видом. Конечно, она решила, что это Егор приехал.
– Что-то случилось? Или ты просто так?
Откуда вдруг взялась скованность в ее голосе? Это же Мик! Просто Мик!
– Ты же не думаешь, что я подумала, что это ты… тьфу! Я знаю, что ты эти деньги не брал! Знаю, Мик!
Он пробормотал, что деньги вообще не причем. Смотрел, не отводя глаз.
Щеки у нее загорелись.
– Ты синяк чем-нибудь мажешь? – Спросила Лина.
Мик буркнул, что мама мажет.
– А то ведь след останется.
– Шрамы мужчины украшают, – снова ворчливым тоном отозвался он.
Он придвинулся. Хотел взять ее за плечи, но Лина отступила.
– Ты что?! Он ведь твой друг!!!
Мик усмехнулся.
– Вот уж нет!
Лина сжала кулаки. Ее озарила догадка. Все его взгляды, его улыбка, смс-ки, разговоры, – ни о чем! Это просто уловка такая. Даже если она ему нравится, он появился тут не из-за этого!
– Ты решил увести у него девчонку, чтобы доказать, что сильней? Что тебя не надо жалеть и опекать!
– Лина, ты же не лошадь, чтобы тебя уводить!
Он так смотрел, так смотрел, что щеки снова вспыхнули. И уши. И во рту пересохло.
Но ведь он не Егор!
Эта мысль мелькнула и пропала.
– Мик… – она откашлялась, – Мик, иди домой.
– Думаешь, я не знал, что ты так скажешь?
– Зачем тогда пришел?
– Посмотреть на тебя. Без него! С ним ты снова будешь глаза отводить. Как будто виноватая. А ты ни в чем не виновата! Я просто хотел сказать тебе это.
– Все?
– Остальное напишу.
– Не надо, Мик.
От этих слов желваки у него заходили туда-сюда. Очень решительным, очень мужским жестом он взял ее за руку и положил ладонь себе на грудь. Там бухало рывками, горячо и сильно, его сердце.
Ну же, сказала она себе, это не Егор, ты не должна. Не должна и не будешь!
Не будешь что?
Влюбляться?
Смотреть на него?
Жалеть?
– Это не жалость, Лин, – сказал Мик, читая в ее глазах, – не жалей меня, поняла?
– Ага, – пискнула она.
И снова тень Егора пронеслась между ними.
Мик отпустил ее руку. Лина выдохнула.
– Пойдешь со мной в кино? – Спросил он.
Она помотала головой.
– В парк?
Она помотала еще.
– На море?
Она засмеялась, но невесело.
– Мне побить его что ли?
– Мик!
– Тогда прощай.
– Вот еще!
Теперь Лина схватила его запястье, сжала что есть сил. Прошептала, что так нельзя. Вот так расставаться – нельзя! И слов таких говорить не стоит, больно очень. Они же друзья!
– Ты мой друг? – Усмехнулся Мик, и ямочка на щеке заиграла опять.
У Лины проскочила сумасшедшая мысль, что ямочка всему причина! Она перепутала все.
– Конечно, я твой друг, – сказала Лина, зная, что это не совсем так.
Или – совсем не так?!
Раскованность, которую она всегда чувствовала рядом с ним, пропала. И будто ушла почва из-под ног. От страха сделать что-то не то, не так, или не сделать чего-то, внутри все вибрировало.
А что если сейчас он уйдет, и она больше никогда его не увидит?
– Лина!
– Что?
– Я не уйду, если ты этого не хочешь. Только не надо про дружбу, ладно? – Он скривился, как от кислого, – как там у Пушкина? «…но я другому отдана, и буду век ему верна!» Вот это еще годится для отмазки!
Она вскинулась моментально, но он не дал и слова произнести.
– Я завтра приду. Адьос!
Его силуэт растворился в полумраке. Лина осталась одна. Меж двух огней.
Так ей думалось потом навязчиво, монотонно. Их двое, а она – одна. Когда это началось, чем закончиться, – неизвестно. Но сейчас было так: одна и двое.
Проснулась Лина в совершенно другом настроении.
Страха не было. Смущения тоже. Она великолепно выспалась, видела чудесные, разноцветные сны, в которых летала, как маленькая. И все предстало в ином свете.
Одна и двое – это же здорово!
У нее есть парень, в которого она давно была влюблена. И есть Мик, который влюблен в нее. Чем плохо-то? Разве она виновата, что не может ответить взаимностью? Она же только одна… а их – двое!
Перед выходом, Лина приплясывала у зеркала.
– Дед, а, дед, ты сразу знал, что на бабушке женишься?
– С первого взгляда!
– Ну, серьезно!
Лина замерла в ожидании ответа. Дед присел на скамейку в коридоре. Потер лысину.
– Да, откуда знать-то, Линуська?! Познакомились, понравилась она мне. ухаживать я за ней стал…
– А ты ей понравился? Сразу она замуж-то согласилась?
– Ох, нет, Маша норовистая была. Полячка же. Эх, и нрав крутой! То ей это не так, то эдак не то! И много к ней сваталось-то, перебирала она…
Лина слушала напряженно, чуть не с придыханием, как сказки в детстве. Спросила:
– А почему же тебя выбрала?
Дед хмыкнул:
– Да за лысину!
– Ну, правда!
– Кривда! Точно тебе говорю! У меня тогда уже волос маловато было, она и решила, что это от избытка мозгов. Ум, говорит, прямо из тебя так и лезет. Вместе с волосами! А я, говорит, дураков терпеть не могу, мужа благоразумного хочу!
Дед засмеялся, утирая глаза. Лина обняла его. Ласково провела по лысине. Заартачилась бы бабка, не будь этой лысины, так и Лины бы тоже на свете не было!
Вот удивительная штука.
А двое и одна – это вовсе не удивительно. На каждом шагу. Сколько угодно историй! И чего она так перепугалась, спрашивается?! Вон и бабушка у нее полячка гордая с кучей ухажеров была, и мама второй раз замуж выскочила, не поморщившись.
* * *
Она думала, что от радости разорвется сердце.
Она думала, стоит увидеть его – и все заботы останутся в прошлом, позабудутся, покажутся неважными.
