Умом она все понимала, но ее душа отторгала это понимание, как что-то инородное, и не было иного выхода, как вырастить новую душу, способную испить боль до донышка, а не захлебываться ею всю жизнь.
Сумела, вырастила, сменила имя, научилась не вспоминать и обходить стороной любую возможность такой вот ошибки, расплата за которую слишком высока.
Неужели теперь она позволит нелепой случайности разбередить раны, которые так долго зализывала?
Нет, что за глупости! Ей нечего бояться, она отлично защищена от той старой боли многолетним благополучием и равнодушием. Какие-то старые счеты… Кому это важно? Конечно, в одном купе она с ним не останется, но вовсе не потому, что опасается воспоминаний. Ей просто противно смотреть на него. А ведь придется еще и разговаривать… боже упаси! Такого собеседника даром не надо!
Сейчас она преспокойненько займет другое купе – в СВ всегда есть свободные места! – и займется работой. Давно пора. Слоган для средства от комаров так и не придуман! Двое суток она занималась черт знает чем!
Тина даже поморщилась от недовольства собой и решительно постучала в служебное купе.
– Свободные места только в плацкарте, – в ответ на ее просьбу развела руками проводница. – Если сами договоритесь с кем из СВ, так – пожалуйста!
Материальное благополучие нашего народа растет на глазах, уныло подумала Тина. Где это видано, чтобы все СВ были заняты?! Откуда у людей столько денег, а? Ехали бы себе в плацкарте за три копейки? Или она отстала от жизни, и разница в ценах не такая уж существенная?
– А вы мне не поможете? – улыбнулась она проводнице и положила на столик купюру.
Вот и всех делов! В успехе мероприятия можно даже не сомневаться. Неужто за хорошую мзду тетка не найдет свободного местечка или сговорчивого пассажира?
– Попробую, – проводница вышла в коридор.
Тина вышла следом, поставила кейс в ногах и принялась ждать избавления от прошлого.
– Ну что ты ерундой занимаешься? – прозвучал за спиной усталый голос, и она вздрогнула от неожиданности.
Отвечать сочла излишним.
– Слышишь, Алька? – Он закашлялся и быстро поправил себя: – То есть… Тина… Не городи огород, неужели мы не сможем потерпеть друг друга пару суток?
– А зачем?
– Да не зачем, но раз уж так получилось. Может быть, это неспроста?
Она зло рассмеялась.
– Ты еще скажи, судьба свела.
– Да не свела, – досадливо дернулся он, – а дает возможность поговорить, разобраться.
– В чем разбираться-то? Ну, сглупили по молодости, с кем не бывает? Слушай, отстань от меня, а? Я устала жутко, я не хочу ни с кем разговаривать, и слушать никого не хочу, ни тебя, ни президента Путина…
– А Джо Дассена? – спросил Олег.
Вот. Всего-то один-единственный отголосок былых времен, а ее уже скорчило от негодования.
Не хочет, не хочет она вспоминать! Никакого Джо Дассена, чьи песни когда-то выворачивали душу! Что ей нужно-то было, семнадцатилетней душе? Ладони Олега на плечах, виниловый Джо в магнитофоне… Еще они любили подолгу слушать Эдит Пиаф…
…Ну что же она делает?! Не хочет, а выворачивает шею назад, и вглядывается, вглядывается в пустоту, которая казалась когда-то счастьем.
Прекрати немедленно, велела она себе.
– Ладно, – вздохнул Морозов, – извини, что достал тебя.
– Ничего. Все в порядке.
– Счастливо доехать.
– И тебе.
Он быстро пошел по коридору, ссутулясь. Тина стала смотреть в окно.
Через некоторое время проводница с искренним сожалением сообщила, что желающих перемещаться в пространстве вагона СВ нет.
– Везде супружеские пары, – с горестным вздохом возвращая деньги, посетовала она. – А вы, извините, почему так против соседа настроены? – Тетка понизила голос. – Он что, приставал к вам? Так вы скажите, у нас же милиция здесь, мы его живо…
– Нет, нет, – пробормотала Тина, – все в порядке.
Она двинулась к своему купе, проводница недоуменно смотрела ей вслед. Ну и чудят же эти штучки столичные! По всему видать, богатенькая москвичка, – только у них такое высокомерное выражение лица… Правда, расстроена чем-то дамочка. Неужто, в самом деле, сосед до такой степени раздражает? А на вид так очень даже интересный мужик, проводница его сразу срисовала. Чего этой фифе неймется?
Фифа тем временем зашла в купе, подбавив того самого высокомерия во взгляде. Надеялась, что, наткнувшись на него, Морозов не станет комментировать ее возвращение. Он стал. Но без ехидства, которое Тина предполагала.
– Не переживай, – сказал он. – Я сейчас вещи упакую обратно, а то уже разложил все, и попробую устроиться в другом вагоне.
Она посмотрела с недоверием. Морозов беспомощно развел руками.
– Прости.
– За что это еще? – без интереса спросила она.
– Что я тебя так раздражаю, – он попытался улыбнуться. – Я не нарочно, правда.
– Ты меня не раздражаешь. Давай не будем устраивать детский сад. Я вполне могу потерпеть твое присутствие пару дней. Жертвы ни к чему.
Повернувшись спиной, она стала раскладывать вещи. Олег нерешительно топтался на месте.
– Ты, и правда, очень изменилась.
Тина резко обернулась.
– Вот только без этого! Никаких экскурсов в прошлое, сравнений и сопоставлений! Сделай милость, притворись, что мы незнакомы.
– Попробую, – кивнул он, – тем более, что по большому счету так и есть.
ГЛАВА 18
Их разделяло чуть больше метра. И целая жизнь – разве можно назвать иначе тринадцать лет, в которые уложилось так много: понимание, что все между ними кончено, действенный наркоз повседневности, радости, проблемы, чужие ладони на плечах, счастье, разделенное с кем-то другим.
Он вспоминал, как приехал в Москву, приехал за ней, уверенный, что все можно исправить. В конце концов, ему не в чем было себя упрекнуть. Одним словом он мог открыть правду и вернуть свою Альку.
Дверь открыла мать.
– Ты зачем приехал? – неприветливо спросила она.
Олег растерялся. Катерина Андреевна знала все и уж точно понимала, что он не виноват. Он спасал ее дочь.
А теперь она сама спасала ее от него, только Олегу это было еще невдомек.
– Где Алька?
– На работе.
– Дайте мне адрес.
– Зачем?
– Вы что, издеваетесь? Я приехал за ней!
– Ей нельзя возвращаться!
– Я тоже не собираюсь возвращаться туда.
– Ты бросил ее, она не верит тебе, она только-только начала приходить в себя, у нее новая жизнь, новые друзья…
