Мёбиус проник еще глубже, в самые потайные лабиринты этого чрезвычайно одаренного мозга.
— Вы сказали — они закрыты? — спросил он. — Да, именно так, и сделал это великий мастер! Но, Гарри, здесь нет ни дверей, ни замков в обычном понимании! Я сейчас нахожусь в самом центре ваших знаний, целая область которых наглухо заперта. Именно та, где находятся ваши природные математические способности. Но она заперта при помощи совершенно незнакомых мне символов и знаков! Тот, кто это сделал... он просто гений!
— Да это так, — мрачно кивнув, подтвердил Гарри. — Но Фаэтор Ференци и его сын Янош сумели одним лишь усилием воли открыть эти двери!
— Будем смотреть на вещи реально, Гарри. Оба они — Вамфири. А я всегда был и остался человеком. Я обладал целеустремленностью и терпением, но никогда не был гигантом.
— Вы можете сделать это? — затаив дыхание, спросил Гарри.
— Только не усилием воли. Разве что, с помощью здравого смысла.
— Тогда делайте все, что в ваших силах, — сказал Гарри.
— Мне может понадобиться ваша помощь.
— Каким образом я могу вам помочь?
— Пока я буду работать, вы можете изучать.
— Изучать что?
— Цифры, конечно, — удивленно откликнулся Мёбиус. — Что же еще?
— Но я знаю меньше, чем ребенок! — протестующе воскликнул Гарри. — Да для меня само слово “цифра” не больше, чем некое туманное понятие!
— И тем не менее вам необходимо знать их, — ответил Мёбиус, и перед мысленным взором Гарри возник светящийся экран с многочисленными примерами, уравнениями и задачами, на которые Гарри должен был дать ответ.
— Я... Я не знаю этих чертовых ответов! — со стоном воскликнул Гарри.
— Тогда найдите их! — воскликнул Мёбиус, ибо у него и без того было достаточно много проблем.
* * *
По другую сторону от центрального прохода, через четыре ряда кресел от Гарри, сидел человек... в какой-то момент он обернулся и внимательно всмотрелся в бледное, озабоченное лицо спящего Гарри. Мужчина был ; строен, как девушка, и обладал жеманными манерами. Он курил “Мальборо” с мундштуком, а глубоко посаженные глаза его под тяжелыми веками были так же темны, как его мысли.
Николай Жаров окончательно запутался и провалился в Англии, и это было для него худшим наказанием. Когда Норман Уэллесли и румынская секуритате оказались бессильны, настала очередь Жарова. Начальство дало ему совершенно четкое указание: ему следовало отправиться в Грецию и лично уничтожить Гарри Кифа. В случае провала он может не возвращаться обратно.
Ну что ж!... Греция теперь осталась где-то далеко, позади, но Жаров не придавал этому большого значения. Греция... Венгрия... Румыния... кого волнует, где именно он умрет. Никого... при условии, конечно, что он действительно будет мертв.
* * *
В половине седьмого вечера Гарри Киф под видом туриста покинул будапештский аэропорт и пересел на поезд, идущий до находящегося значительно восточнее! городка под названием Мезоберени. Там он должен будет сойти, ибо от Мезоберени поезд повернет на юг, к Араду. Дальше ему придется добираться автобусом, машиной или пешком — как получится.
В окрестностях Мезоберени Гарри нашел небольшой семейный пансионат под названием “Саркад” — так назывался и район, где он находился. Гарри выбрал “Саркад” потому, что через дорогу от него располагалось старинное кладбище, окруженное высокими тенистыми деревьями. Гарри хотелось, чтобы мертвые были рядом с ним, на случай если к нему ночью вдруг пожалуют гости — будь то плохие, сны, инспирированные его врагами, или кто-то более реальный. Вот почему, прежде чем лечь спать, Гарри долго стоял у окна, внимательно глядя в сторону кладбища и обращая туда свою мертвую речь, беседуя с обитателями могил.
Услышав голос некроскопа, они сначала не могли поверить, что он действительно рядом, потом засыпали его вопросами и не отпускали до поздней ночи. Однако после полуночи Гарри, наконец, вынужден был объяснить, что очень устал и что ему необходимо отдохнуть и подготовиться к следующему дню. “Поистине шедевр недосказанности и сдержанности!” — подумал он про себя, уже засыпая.
Гарри никогда не был разведчиком или шпионом в полном смысле этого слова. В противном случае он обязательно заметил бы человека, преследовавшего его от вокзала до “Саркада” и занявшего здесь соседний номер.
Николай Жаров прислушивался сначала к шагам Гарри за стеной, а когда тот подошел к окну, Жаров сделал то же самое в своем номере. В свете, падавшем на дорогу из окна, четко вырисовывался силуэт неподвижно стоявшего Гарри. Жаров отошел от окна, погасил в комнате свет и вновь вернулся на свой наблюдательный пост, пытаясь понять, куда обращен пристальный взгляд Гарри.
И тут Жаров впервые заметил кладбище за дорогой. Вздрогнув, он постарался как можно плотнее задернуть шторы, сел на край кровати и закурил. Жаров знал о том таланте, которым обладал Гарри. Он был вместе с Уэллесли в Боннириге, когда тот пытался убить некроскопа, и видел то, что появилось из сада, когда попытка провалилась. Если еще учесть к тому же некоторые детали из отчета двух идиотов из секуритате... нет, это не самое идеальное место и время для убийства.
Зато сейчас самое время проверить оружие. Открыв потайное отделение на дне портфеля, он вынул оттуда и собрал маленький, но надежный и весьма смертоносный автоматический пистолет, вставил в него шестнадцатизарядную обойму, а еще одну, запасную, положил в карман. Там же, в потайном отделении, лежал нож с тонким и острым, похожим на отвертку, лезвием и гаротта, состоявшая из двух ручек и протянутых между ними восемнадцати дюймов рояльной струны. Любой из методов сгодится, но, когда придет время, все нужно будет проделать очень быстро. Ни в коем случае нельзя позволить Кифу разговаривать с кем-либо... точнее — с чем-либо.
И вновь перед мысленным взором Жарова невольно возникла картина, увиденная им в Боннириге с противоположного берега реки: два жутких человека... нет, не человека — существа... выходящие из сада Кифа. Он хорошо помнил, как они шли, прилагая неимоверные усилия и как один из них ронял по дороге части своего скелета, которые затем сами по себе двигались в темноту ночи.
Было еще рано, а потому русский не хотел ложиться спать. Отогнав от себя мрачные мысли, он накинул пиджак и спустился в бар, чтобы “пропустить стаканчик” Стаканчиков, правда, было “пропущено” несколько...
* * *
Точно так же, как раньше, Гарри беседовал со своими новыми друзьями, стоя возле окна, теперь он разговаривал с ними во сне. Правда, на этот раз беседа была более сумбурной, лишенной, как и всегда бывает в снах, ясности и отчетливости. Однако спал он не настолько крепко, чтобы не ощутить мысленного присутствия Кена Лейрда, когда тот обнаружил его, и не настолько погрузился в забытье, чтобы не суметь отличить обычные разговоры мертвых от действительно важного обращения. А потому, услышав незнакомый голос, он сразу же понял, что речь идет о чем-то весьма важном для него.
