Я расправила плечи, наградив ее сладкой улыбкой:
— Конечно, я понимаю, почему некоторые восприняли все именно так. Но я не уверена, что стоит тратить время на молодых людей, которые ничего собой не представляют да к тому же дурно воспитаны. Полагаю, что, ограничив круг претендентов, я гораздо лучше смогу их узнать.
Я еще раз прокрутила все сказанное в голове. Вроде бы ничего такого, что можно было бы мне инкриминировать.
— Да, но чем объясняется ваша резкость? Некоторым вы просто сказали «нет» или вообще махнули рукой.
Я постаралась принять безмятежный вид. Боже ты мой, это ведь просто смешно!
— Иногда папе тоже приходится быть суровым, но кто его осудит! По-моему, не слишком справедливо обвинять меня в излишней жестокости, когда я беру пример со своего отца. Мне предстоит принять судьбоносное решение, и я пытаюсь подойти к этому со всей ответственностью. — Мне хотелось рвать и метать, но я говорила ровным голосом, именно так, как меня научили говорить во время интервью. Более того, я даже умудрялась вежливо улыбаться.
— Да, но один из них разрыдался после вашего ухода, — сообщила мне репортерша.
— Что?! — Я испугалась, что на моем лице может проступить предательская бледность.
— Один из Избранных разрыдался после отсева. Как думаете, это нормальная реакция или она так или иначе спровоцирована вашей суровостью?
Я нервно сглотнула, лихорадочно подыскивая нужные слова:
— У меня три брата. И все они иногда плачут, хотя мне это трудно понять.
— Значит, вы не считаете себя виноватой в слишком жестоком обращении? — хмыкнула она.
Я прекрасно понимала, что у нее на уме. Она целенаправленно била в одну точку, ожидая, когда я наконец взорвусь. Причем была довольно близка к цели.
— Видите ли, мне не пришлось быть на месте Избранных, и поэтому я не могу знать, что они испытывают, когда их отсеивают. Но, с другой стороны, никто из присутствующих, кроме, пожалуй, моего отца, не был на моем месте, и им не понять, что сейчас чувствую я. Более того, я приложу максимум усилий, чтобы найти себе достойного мужа. И если этот человек будет страдать, как красна девица, из-за парочки резких слов, то ему не дано справиться с ролью принца. Уж можете мне поверить! — Я доверительно дотронулась до ее руки, словно хотела поделиться сплетней или смешной шуткой. Испытанный способ обезоружить противника. — Кстати о претендентах. Надеюсь, вы меня извините, но пора уделить им немного внимания.
Она собралась было задать очередной вопрос, но я уже повернулась к ней спиной и отошла с гордо поднятой головой. По правде говоря, я чувствовала себя загнанной в угол. Я не могла направиться к столу с напитками, не могла прямо озвучить все известные мне нецензурные слова, не могла броситься в родительские объятия. Нет, я должна была делать вид, будто вполне довольна жизнью. Поэтому пришлось обойти комнату, улыбаясь и строя глазки претендентам.
Насколько я успела заметить, даже такие мелкие знаки внимания буквально окрыляли парней. И мимолетные проявления доброты с моей стороны стирали у них воспоминания о холодном душе, устроенном утром в Мужской гостиной. Я от всей души надеялась, что публика забудет об этом так же легко, как и Избранные.
Кстати, может, кто-нибудь из них все же наберется смелости и заговорит со мной? И такой смельчак вскоре нашелся. Им оказался Хейл.
— Значит, у нас сейчас чайная вечеринка, — поравнявшись со мной, произнес он. — И какой именно сорт чая предпочитает принцесса?
Хейл обладал природным теплом и обаянием, совсем как мисс Марли. Беседовать с ним было одно удовольствие. Более того, он и не подозревал, насколько я была ему благодарна, что он рискнул подойти ко мне. Хейл выручал меня уже во второй раз.
— Все зависит от настроения. Или от времени года. Зимой совсем не хочется пить белый чай. А вот черный — самое то.
— Полностью с вами согласен, — кивнул Хейл.
— До меня дошли слухи, что после моего ухода кое-кто даже заплакал. Это правда?
Хейл сделал удивленные глаза и слегка присвистнул:
— Ага, это был Лиланд. Я, грешным делом, решил, что у него сломана кость или вроде того. Мы потом битый час его успокаивали.
— Что случилось?
— Вы, ваше высочество! Вы рыскали по комнате и наугад выбирали жертву. А у него, полагаю, слишком тонкая душевная организация, и вы буквально потрясли его.
Обшарив глазами обеденный зал, я обнаружила Лиланда, одиноко стоявшего в дальнем углу. Если бы я действительно искала себе мужа, то Лиланда уже давно здесь не было бы.
— Честно говоря, я отнюдь не такая безжалостная.
— Вам и не надо быть безжалостной, — коротко хохотнул Хейл. — Мы все прекрасно понимаем, кто вы и кто мы. И что вы можете сделать. Поэтому и относимся к вам со всем нашим уважением.
— Скажите это парню, спросившему, когда ему заплатят, — пробормотала я.
Тут ему нечем было крыть. Я даже немного огорчилась, что завела наш разговор в тупик.
— Итак, что у нас на сегодня? — решила я сменить тему.
— Простите?
— Как вы собираетесь услужить мне на сей раз?
— Дать торжественное обещание никогда не подавать вам зимой белый чай, — улыбнулся Хейл и, не поклонившись, покинул меня.
И тут я поймала взгляд Бейдена. Если честно, я плохо помнила нашу ознакомительную беседу. Но он был тем парнем, которого тетя Мэй назвала весьма перспективным.
Бейдена явно мучили сомнения, подходить или нет. Скромно потупившись, я стрельнула в его сторону глазами. Конечно, я чувствовала себя ужасно глупо, но так или иначе это сработало, и Бейден направился прямо ко мне. Тут мне на память снова пришла настырная репортерша. Да, я знала массу приемов нейтрализации интервьюеров и переговорщиков, а вот когда дело касалось мальчиков, приходилось изворачиваться прямо на ходу.
Бейден только было собрался заговорить со мной, как ко мне подошел другой парень, тем самым застав меня врасплох.
— Ганнер, — обратился к нему Бейден, — ну и как тебе вечеринка?
— Замечательно. Мне хочется поблагодарить ее высочество за превосходный прием. Я получил огромное удовольствие от знакомства с вашими младшими братьями.
— Боже мой. А что они на этот раз натворили?
Бейден расхохотался, а Ганнер с трудом подавил улыбку:
— Остен очень... энергичный.
— Если честно, тут виноваты родители, — вздохнула я. — Похоже, к моменту появления в семье четвертого ребенка желание прививать ему основы поведения почему-то пропадает.
— А мне он понравился. Жаль, что он не с нами.
— Он у нас личность непредсказуемая. И за ним невозможно уследить. Даже его няне, которую он, кстати, ни в грош не ставит, с ним не сладить. Он или прячется ото всех, или устраивает кавардак.
