— А почему именно Валей? — удивился я.
— Мельнику назло. А то плюется, как курдеп,
[6]
— буркнул Стас, изучая в зеркале свою белобрысую физиономию. Он весь в папу, а
я как мама: черноволосый и худой.
Я вытерся полотенцем и съязвил:
— Что, усы ищешь?
Стас неожиданно покраснел и зашипел:
— Каваока Сет шенгар!
[7]
— Окавака Сет шенгар!
[8]
— не
остался я в долгу.
Дверь открылась, и вошел папа. Как раз в ту минуту, когда мы
готовились вцепиться друг в друга. Папа снял котенка со Стаськиного плеча и спросил:
— Чего-то не поделили, полиглоты?
— Нет, папа, — дуэтом ответили мы.
— Точно? — усомнился папа. — Не ссорьтесь.
Чтобы драться не пришлось.
Держа котенка за шкирку, он вышел. А мы со Стасом понимающе
переглянулись. Если папа начал говорить с уточнениями («выключи свет, чтобы
темно стало», «позови Стаса, чтобы пришел»), — значит, он погружен в
обдумывание…
— Опять инопланетян ищет, — обреченно сказал Стас.
— Точно, — любимым папиным словечком ответил
я. — Чтобы жить веселее было.
Папа у нас тоже не сумасшедший. Честное слово. Он археолог,
так же как и мама. Просто папа верит в палеоконтакт. Знаете, что это такое? Те,
кто верит в палеоконтакт, думают, что на Землю прилетали инопланетяне. Только
не сейчас, а давным-давно, еще в первобытные времена. Так что если покопаться
хорошенько в древних развалинах или просто в земле, то можно найти скелет
инопланетянина, его любимый бластер или даже целый космический корабль. И это
вовсе не для того, чтобы прославиться. Просто папа считает, что когда имеешь
перед собой такую трудную задачу, то жить веселее и интереснее. Я с этим
согласен. Жить веселее. Особенно окружающим. Стас немного помолчал, потом
неохотно сказал:
— Ладно, Костя, кеп-хур-ушурбац.
[9]
— Кеп-хур-ушурбац, — согласился я.
И мы пошли завтракать.
Папа ел молча, о чем-то сосредоточенно размышляя, а мама
первая никогда говорить не начинает. Она у нас сдержанная и невозмутимая. «Так
и должна вести себя женщина Востока, — говорит она, — это традиция».
А папа шутит: «За это я тебя и полюбил». А дело было так. Когда папа учился на
четвертом курсе Ленинградского археологического, а мама — на первом, они на
практике вместе попали на раскопки старинной мечети. И папа там выкопал
инопланетный череп. Нужно было срочно бежать за фотоаппаратом и фиксирующим
раствором, но начался дождь. Папа испугался, что, пока он бегает, череп будет
поврежден водой. Тут только он и заметил первокурсницу, которая молча копалась
возле него.
— Вас как звать? — спросил он.
— Галина, — ответила наша будущая мама.
— Вот что, Галя, — сказал он, — идите сюда.
Чтобы помочь. Это очень важно. — Он указал на череп. — Я сейчас
вернусь, а вы постойте. Чтобы сберечь. Вот так, — и он продемонстрировал,
встав над черепом на четвереньки.
Папа все никак не мог найти раствор, а дождь стал сильнее и
превратился в ливень. Только минут через сорок с фотоаппаратом, раствором и
зонтиком папа примчался к своей находке… и был поражен тем, что увидел:
первокурсница Галя, о которой он уже и думать забыл, все так же, не меняя позы,
стояла под проливным дождем.
Но еще больше она поразила его позже, когда в Ленинграде, в
студенческой аудитории, папа горячо защищал свою версию неземного происхождения
найденного черепа. Студенты и преподаватели спорили до хрипоты, а потом кто-то
спросил молчаливую девушку:
— Галя, а ты на этот счет что думаешь?
— Я думаю, это череп ишака, — ответила
мама. — Даже не думаю, а знаю. Я из Ташкента, я там их и раньше видела.
Папа вскричал:
— Что же вы раньше не сказали?!
А она ответила:
— Вы не спрашивали.
Вот тут он в нее и влюбился. Такая у нас семейная легенда…
Мы молча ели, пихаясь со Стасом под столом, а только что
названный котенок Валька думал, что это мы с ним играем, и кусал нас обоих за
ноги. Вдруг папа очнулся и, торопливо дожевывая яичницу, спросил:
— Стасик, ты не знаешь, где у нас зубило?
За инструменты у нас отвечает Стас, но от этого вопроса и он
растерялся. Зубилом мы давно не пользовались.
— На балконе, в ящике с инструментами, — сказал
он. И, подумав, добавил: — Наверное.
— Спасибо, Стас, — очень ласково поблагодарил
папа, — я посмотрю. Нужно зубило, чтобы…
Папа замолчал и стал прихлебывать горячий чай. Мама как ни в
чем не бывало продолжала гладить настоящего египетского моа, улегшегося у нее
на коленях. А мы со Стасом переглянулись. Что-то явно затевалось.
Но до самого вечера все было тихо.
Мама собралась, погудела в прихожей пылесосом и ушла в музей
— она там работает старшим научным сотрудником. Через полчаса, подточив зубило
напильником, пошел на работу и папа. В тот же самый музей, где он, как и мама,
старший научный сотрудник. Только мама специалист по Египту, а папа — по
доисторическим временам и по старинному вооружению, от австралийских боевых
бумерангов до алеутских панцирей из моржовой шкуры.
У меня почему-то были сомнения, на работу ли идет папа: если
уж он снова занялся поисками пришельцев, то на мелочи отвлекаться не станет.
Дождавшись, когда папа кончил пылесоситься и хлопнул дверью, я выскочил в
лоджию. Мы живем совсем рядом с музеем, буквально через улицу, по диагонали от
него. Но папа действительно шел на работу, жизнерадостно помахивая портфелем.
Пользуясь отсутствием прохожих (а откуда им взяться в полседьмого субботнего
утра?), папа временами делал движения, напоминающие прием каратэ маваши-гири.
Получалось у него плохо. Папа теоретик, а не практик.
Когда за папой захлопнулась музейная дверь, я вернулся на
кухню. Стас развалился на табуретке (как на ней можно развалиться — не знаю,
это умеет только мой брат) и очищал бутерброд с кошачьим волосом от меда. То
есть наоборот, бутерброд с медом от кошачьих волос.
— Как думаешь, папа что нашел, бластер или космический
корабль? — задумчиво спросил Стас. Он был еще молод и не утратил
оптимизма.
