— На каком языке ты говоришь? — возмущенно
обратился он к Мегле на всеземном. — Мы не понимаем тебя! На немецком, что
ли? Похож немного…
— Так я говорю не на русском? — переходя на
всеземной, воскликнул сфинкс.
Мы дружно закивали.
— Скажите-ка что-нибудь по-русски! — подозрительно
велел Мегла.
— Я просчитаю до десяти, — небрежно предложил я. И
затараторил: — Каргаз, ушур, нердак, перум, южур, зенпак, генло, бомло, чуфтак,
ах-ах!
[24]
— А я расскажу пару пословиц, — поддержал Стас. И
начал декламировать: «Генло муф-ап фараон сен крап. Па-шенгар-шенгар тушур
Осирис кеншегожур».
[25]
— Все ясно, — безнадежно кивнул сфинкс. —
Проклятые люди! Это их работа!
— Может, ты сам перепутал записи и выучил не тот
язык?! — предположил Стас, обиженный новым оскорблением в адрес
человечества.
— Какие записи? — вздохнул сфинкс. — Только
для живых языков — всеземного и венерианского — есть гипнообучатели. Мертвые —
русский, древнегреческий, английский, латынь — приходится учить по
сохранившимся старым книгам. Человеческое поведение! Подделать для меня древние
книги! Перевести на немецкий «Войну и мир», подсунуть вместо учебника русского
— учебник немецкого! О люди! Коварство ваше неизменно!
И Мегла выругался на «древненемецком» языке.
Стас покраснел и спросил меня:
— Такое в книгах печатают?
— В глупых книгах все печатают.
А сфинкс продолжал возмущаться человеческим коварством.
Чтобы отвлечь его, я спросил:
— А сами-то вы неужели не коварные? Вы нас в прошлое
отправите, а ваш мир погибнет! Камикадзе!
— Не болтай лишнего, — прошипел Стас. — Тушур
безмозглый!
Но Мегла лишь презрительно покачал головой, так что
помещение наполнилось звоном его серебряной гривы.
— Ничего не погибнет. Люди дураки. Они считают
правильной свою теорию путешествий во времени, а мы — свою. Наша лучше, она
разрешает путешествовать в прошлое и будущее.
— Так почему же вы не объясните людям, что они
ошибаются? — возмутился Стас.
— А как докажешь, — с неожиданной грустью ответил
Мегла, — обе теории одинаково вероятны. Просто наша нам больше нравится.
Мы со Стасом переглянулись. Стас вздохнул и сказал:
— Ну их. Если взорвутся, то сами виноваты. Мы-то в
прошлом будем.
— Жалко, — вздохнул я. — Может, откажемся
возвращаться?
Мегла подозрительно уставился на меня. И сказал:
— Но-но. Если вы не вернетесь, а правильной окажется
наша теория, то мир тоже погибнет. Так что риск есть в любом случае. Только по
нашей версии вас надо вернуть в двадцатый век, а машину времени — в Древний
Египет. А по человеческой версии вы останетесь в нашем времени. Выбирайте.
Мы молчали. На нас неожиданно легла огромная
ответственность. Стас, помявшись, спросил:
— А есть какие-нибудь доказательства вашей версии?
Мегла поморщился и гордо ответил:
— Истина не нуждается в доказательствах… Но в общем-то
есть одно доказательство. У нас есть свои легенды и предания, которые мы
никогда не рассказываем людям. Для вас будет сделано исключение…
— Опять, — выдохнул Стас.
— Так вот, — продолжал Мегла, — по одной из
легенд, двое человеческих детенышей попали из двадцатого века в двадцать пятый.
Их спас и вернул в прошлое сфинкс. Потом, через много поколений, потомок одного
из ребят занимался созданием сфинксов для колонизации Венеры. Под влиянием
семейной легенды он и сделал нас такими…
Сфинкс негромко замурлыкал:
— Такими… Такими красивыми… Такими хорошими.
— Ужас, — прокомментировал Стас. И повернулся ко
мне:
— Это твой потомок был. Мой бы таких… таких красивых не
создавал.
— Приятно встретить у людей проблески разума, —
промурлыкал Мегла.
— Почему это мой?! — возмутился я. — Почему?
— Я холостяком буду, — отрезал Стас.
Наступило тягостное молчание. Его прервал донесшийся из-под
потолка голос Шидлы. Наверное, там было скрытое переговорное устройство.
— Брат!
Мегла приподнял голову.
— Компьютер напоминает, что мы уже четыре дня не ели.
Надо покушать. Чтобы сил прибавилось.
Я вспомнил папу и вздохнул. А Стас крикнул:
— А еще что компьютер напоминает?
— Это ты, белобрысый человеческий детеныш? —
невозмутимо поинтересовался Шидла. — Компьютер сообщает, что за нами
гонятся три земных крейсера.
— Это Кубатай!!! — завопил Стас.
— Но они нас не догонят, — успокоил невидимый
Шидла. — Я перегрел реактор корабля. Мы или взорвемся, или первыми
достигнем Венеры.
Шидла отключился, а мы опасливо переглянулись. Мегла тем
временем, продолжая мурлыкать, достал из шкафчика в стене консервную банку на
полкило весом, не меньше. И одним движением когтя вскрыл ее. Стас подошел к
сфинксу и удивленно сказал:
— Скумбрия в томате!
Мегла крепко прижал банку к мохнатой груди и сказал:
— Да, подлые люди. Именно из-за этого… мя-яу… мы
вынуждены поддерживать с Землей отношения… торговать с людьми.
— Можно попробовать? — спросил Стас.
— Нет!!! — заорал Мегла. — Это моя пайка!
Моя!
Перепуганный Стас отскочил ко мне. Я схватил его и запихнул
за спину. Орущий сфинкс выглядел страшновато. Серебристая шерсть встала на нем
дыбом.
— Потом… Когда наемся… — уже потише сказал
Мегла. — Тогда дам… Немного.
— Не надо! — хором ответили мы. Я сразу вспомнил
наших кошек: попробуй у них из тарелки взять кусочек поганого «Вискаса», не
говоря уже о рыбешке. Какой скандал будет!
Сфинкс жадно пожирал скумбрию. Потом вылизал банку длинным
розовым языком и виновато сказал:
— Это… это атавизм.
Мы молчали. Потом Стас не выдержал и спросил:
