Сфинкс схватил нас передними лапами и приподнял в воздух,
держа так далеко друг от друга, что я даже пнуть Стаса не мог. Ну как следует
пнуть не мог.
— Дети, дети, — ласково сказал сфинкс. — Не
ссорьтесь. Мы вас обоих чтим, ведь неизвестно же, чей потомок нас придумал.
Мы сопели, трепыхаясь.
— Лучше скажите, — с заискивающей ноткой спросил
сфинкс, — а так мне идет?
Мы глянули на него и обомлели. Пока мы глазели в окно, он
заплел в косички всю свою гриву. Ужас, честное слово!
— Красиво, — прошептал Стас.
Сфинкс, удовлетворенный, поставил нас на пол, погрозил лапой
и принялся любоваться на свое отражение в отключенном дисплее.
— Давай не ссориться, — сказал мне Стас. —
Нас, нормальных, здесь так мало, что мы должны помогать друг другу.
— Ага, — обрадовался я.
— А что у тебя прапраправнуки такие оказались, так это
игра генов, — как ни в чем не бывало продолжил Стас. И повернулся к Шидле:
— Слушай, а это так и было людьми задумано? Ну, семь
процентов кислорода и прочее?
— Нет, — отозвался сфинкс. — В своем
неизмеримом коварстве люди требовали от нас полностью остудить Венеру, снизить
давление и поднять кислород в атмосфере. Но мы остановились на половине
процесса.
— Почему? Вам так больше нравится?
— Нет, — вздохнул Шидла, — что тут может
нравиться? Нам больше нравится, как на Земле. Но мы выносливые, мы терпим.
— А зачем?
— Как зачем? Чтобы человеческие шпионы не проникали. И
чтобы люди не зарились на наши свободные территории.
— А они зарятся?
— Ну… — сфинкс замялся. — Когда им места
хватать не будет, позарятся. Они, правда, Марс сейчас осваивают. Но медленно,
потому что с помощью автоматов. А когда-то хотели для Марса сделать
колонизаторов из собак.
— Ясно… — протянул Стас. — Да, понятно, что
они больше не рискуют. А вы, значит, людей напрочь выгнали?
— Посол только остался. Понимаешь, детеныш, люди хотели
от нас слишком многого. Чтобы мы остудили Венеру, разрешали им прилетать сюда
на отдых, добывали полезные ископаемые и торговали с ними. В общем, типичная
имперская политика.
— Угу, — неуверенно подтвердил Стас.
— Но свободолюбивые кошачьи гены подвигли нас на
восстание! — гордо заявил Шидла. — На мирное, но победоносное. Мы
выдворили землян, основали свою цивилизацию и достигаем вершин прогресса.
Я глянул в окно, где среди каменных обломков временами
носились как ошпаренные сфинксы. Наверное, им лапы жгло, вот они и бегали так
быстро. И спросил:
— А чем вы питаетесь?
— Нам много не надо.
— А все-таки?
— Скумбрией, «Вискасом» и сосисками из
тараколли, — пробурчал Шидла.
— С Земли, что ли, возите?
— Не мы возим. Люди нам возят, — обиделся
Шидла. — В обмен на жалкие крохи наших несметных рудных богатств. А мы
перевозкой не мараемся, у нас и кораблей грузовых нет.
— А не грузовые есть? — ехидно спросил Стас.
— Да. Вот он. — Шидла хлопнул передней лапой по
полу и сел на задние, пыхтя от возмущения. Потом начал яростно вылизываться. Мы
деликатно отвернулись и стали смотреть в окно.
— Костя, гляди! — завопил Стас.
Мы увидели, как в небе над нами медленно проплывает что-то
огромное и светящееся.
— Это ваши знаменитые летающие дома? — с восторгом
спросил я Шидлу. Тот скосил глаз и презрительно покачал головой.
— Нет, это просто земной экскурсионный корабль. Ему
запрещается спускаться ниже ста метров, а то мы его собьем. Наши дома куда
красивее.
— А для чего вы их летающими делаете? Назло людям,
потому что у них антигравитация запрещена, да? — попытался блеснуть
интуицией Стас.
— Интересная мысль. — Шидла аж замер с высунутым
языком. — Нет, милый детеныш. Просто на поверхности Венеры строить
бесполезно, венеротрясением все разрушит.
Словно в подтверждение его слов корабль слегка тряхнуло.
Стас, который под воздействием маминых рассказов панически боялся
землетрясений, вцепился мне в руку и сказал:
— Не бойся, я с тобой.
— Ладно, не боюсь, — согласился я. И тут в стене
открылась дверь и вошли два сфинкса, держащие в лапах тугие тюки.
Оба сфинкса были припорошены каменной крошкой, оставляли на
полу пыльные отпечатки, а из гривы у них шел пар.
Идущий первым сфинкс слегка хромал. Ему, наверное, где-то
лапу придавило. Но, увидев заплетенную гриву Шидлы, он забыл о собственном
увечье, взъерошил шерсть дыбом и завопил:
— Что с тобой, брат Шидла?! Человеческие детеныши
пытали тебя?
— Нет, они смирные, — не теряя достоинства,
ответил Шидла. — Это древнее кошачье украшение, брат Шурла.
— Да? — с подозрением спросил третий
сфинкс. — Что-то я о таком не слышал…
— Даже твои знания ограниченны, брат Мегла, —
назидательно сказал Шидла. — Принесли скафандры?
— Принесли, — отозвался Шурла и принялся
разворачивать тюк. Между делом он покосился на нас со Стасом и спросил:
— У вас все в порядке со здоровьем? Я врач, помогу чем
могу.
Меня такое обещание не воодушевило, и я промолчал. А Стас
начал с унынием ощупывать свой живот. Тараканины переел, наверное…
— Животик болит? — поинтересовался я.
Стас зло покосился на меня и сказал:
— Ну чуть-чуть. Надо же испытать, какие они врачи.
— Давай. Только вспомни, как испытывал Валеру, —
напомнил я. Стас замер. Историю со студентом-стоматологом Валерой из нашего
подъезда Стас забудет не скоро. Надо же было ему поспорить с первокурсником,
что тот не сумеет удалить шатающийся молочный зуб! И нашел на что спорить:
банка пива против двух пачек «Стиморола». Все равно ведь неделю жевать не мог,
пришлось мне со «Стиморолом» расправляться.
— Помощь нужна? — повторил Шурла.
— Нет, — угрюмо буркнул Стас. — Кошек своих
лечи…
— К кошкам меня еще не допускают, — со вздохом
признался Шурла.
Тут он наконец освободил скафандры, и мы со Стасом
восхищенно ахнули. Скафандры были блестящие, со множеством непонятных
приборчиков снаружи, с огромным прозрачным шлемом, с рифленой коробкой на
спине. Там, как сообщил Мегла, были не только баллоны с воздухом, но и система
охлаждения.
