В эту секунду в коридоре послышались шум, мяуканье и
мурлычущие голоса сфинксов. Дверь была неплотно прикрыта, и через нее вдруг
проскочила тощая черная кошка. Окинув нас подозрительным взглядом, она
молниеносно сориентировалась и прыгнула к Стасу на руки. Брат начал почесывать
ей за ухом. Следом за кошкой влетел отчаянно мяукающий сфинкс. Увидев ее на
руках у Стаса, он замер как пришибленный.
— Уй ты маленькая, — сюсюкал Стас. — Давно
тебя за ушком не чесали…
— Энтропия! — скорбным голосом позвал незнакомый
сфинкс. — Кошечка моя!
Кошка презрительно посмотрела на него и начала мурлыкать.
— Как… Как ты можешь, — топорща гриву, прошептал
новый сфинкс. Но Мегла неожиданно гаркнул на него:
— Вон, брат! Немедленно!
Мегла был довольно здоровым сфинксом, и новенький, испуганно
поджав хвост, выскочил обратно в коридор. Увидев, что Стасу не собираются
ампутировать пальцы, я тоже принялся гладить кошку. Кошка тащилась, как сказал
бы Смолянин.
— А чего она вам так рада? — сладеньким голосом
осведомился Мегла.
— Людям обрадовалась, — предположил Стас.
— Кошки любят, когда их за ухом чешут, — добавил
я.
— Да? — Глаза у Меглы засверкали. — Можно?
Он осторожно взял кошку из наших рук и принялся чесать ей за
ухом, неумело, но очень старательно. Энтропия подумала… и снова начала
мурлыкать.
— Все кошки мои будут… — отчетливо прошептал
Мегла. А в голос спросил: — Где еще можно чесать?
— Под подбородком, — посоветовал Стас. Мегла
благодарно кивнул и свободной лапой (правой задней) указал на одну из дверей в
комнате.
— Там душ, детеныши. Идите помойтесь.
— А мне-то чего идти? — спросил я.
— Помойтесь перед дорогой, — командным голосом
посоветовал Мегла. И мы с братом пошли мыться.
Душ был низковат, под сфинксов, и взрослому там было бы
неудобно. Но мы со Стасом поместились нормально. Вода лилась со всего потолка,
и можно было порезвиться вволю, словно под дождем, чем мы и воспользовались.
Потом Стас, перепачканный соком с головы до ног, прополоскал одежду и повесил
ее сушиться перед огромным тепловентилятором, заменяющим сфинксам полотенца. Я
же от нечего делать подошел к довольно-таки большому окошку и принялся
разглядывать пейзаж. Сначала я удивился такому большому окну в бане, но потом понял,
что если все сфинксы мужчины, то стесняться нечего.
Снаружи было по-прежнему. Пыльно и темно. Пробежала парочка
сфинксов, пролетел то ли летающий дом, то ли земной экскурсионный корабль.
Потом… Потом я увидел что-то странное.
— Стас, — охрипнув от удивления, сказал я. —
Угадай, чего я вижу.
Брат, успевший тем временем найти выключатель
ультрафиолетовой лампы и загорающий под ней, откликнулся:
— Продавца мороженого.
— Нет. Продавца воздушных шариков.
Стас скосил глаза в окно, пискнул и начал поспешно натягивать
полусырые плавки. А к нам приближалась странная фигура.
Больше всего она напоминала человека в скафандре, измазанном
чем-то белым и липким. В руках у человека была огромнейшая связка воздушных
шариков ярких расцветок. Человек приблизился к нашему дому, встал под окном и
начал маленькими щепотками выбрасывать из кармана скафандра песок. Воздушные
шарики потянули его вверх, он всплыл к окну, помахал нам рукой и ловко прицепил
к стеклу большую черную присоску. Вблизи стало видно, что шарики у него все-таки
не обычные, а особенные, наверное, специально приспособленные для путешествий
по Венере. Я уже догадывался, кто перед нами, но просто не мог поверить своим
глазам. А человек воткнул в присоску пару проводков и нажал кнопку на
скафандре.
Стекло завибрировало под пальцами, и мы услышали хорошо
знакомый голос:
— Теперь мы будем понимать друг друга и сможем во всем
разобраться.
— Мистер Кубатай! — радостно заорал Стас. —
Как вы нас нашли?
Кубатай откашлялся и сказал:
— Сердце подсказало.
— Почему «мистер»? — шепотом спросил я у Стаса.
Стас покраснел и ответил:
— Ну… не знаю. Мы же на Венере.
— Ну и что?
Стас пожал плечами.
— Дети, с вами все в порядке? — продолжал Кубатай.
— Да, — быстро ответил Стас. — Вот, в душе
помылись.
— Могли бы и на Земле помыться, — грустно сказал
Кубатай.
— Так вы же не предлагали, — огрызнулся Стас.
Мы немного помолчали. Затем Кубатай спросил:
— Вы и в самом деле добровольно здесь находитесь?
— Абсолютно, — подтвердил я. — Кстати, не
подходите к тому зданию, а то вам что-нибудь отрежут.
— Знаю, — сказал Кубатай и вздохнул. —
Хотите, чтобы я вас похитил?
— Как?
— Я заложил мину под цистерну с валерьянкой. Сейчас она
взорвется, и всем сфинксам будет не до нас.
— Это вы нехорошо придумали, — серьезно сказал
Стас, огорченный поступком своего кумира.
— Да, конечно. Но что делать-то?
Порывы горячего венерианского ветерка раскачивали Кубатая,
но тот упрямо цеплялся за окно. Потом с надеждой спросил:
— А то, может, убежим? Мы вам есаульские звания
присвоим, прыгоходы подарим.
Стас в нерешительности почесал затылок.
— Женим, свадьбу закатим с шампанским…
Вот это Кубатай предложил зря. Стас тут же одумался:
— Нет, мис… дядя Кубатай. Мы домой хотим, к папе с
мамой.
Кубатай, покачиваемый ветром, вздохнул:
— Ладно, ребята. Но учтите: еще раз в будущее попадете,
так просто не отпустим.
Мы кивнули.
— А это, Стас, я для тебя захватил, — сказал
Кубатай, доставая из кармана асбестовый конверт, — полюбился ты мне… У
входа положу.
— А что там? — дрожащим голосом спросил Стас,
сгорая от любопытства.
— Откроешь — узнаешь, — загадочно ответил ему
Кубатай, а затем обратился к нам обоим: — Удачи я вам не желаю. Но надеюсь, что
выживете.
С этим оптимистическим напутствием он отпустил один из
воздушных шариков и опустился на поверхность. Присоску свою он отключить забыл,
и мы слышали его шумное дыхание.
