Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять!
Стас передернул плечами и сел.
Люди вокруг истошно заголосили и рухнули на колени.
Стас гордо оглядывался вокруг, так, словно действительно
восстал из мертвых.
— О Осирис, ты — бог могучий! — заорал Гопа,
возбужденно прыгая вокруг нас. — Нет бога, подобного тебе! Как сам ты
воскрес после битвы с Сетом, так и слуги твои легко возвращаются к
жизни! — Он явно решил использовать сотворенное нами чудо в целях
укрепления своей религиозной власти.
Кто-то схватил меня за руку. Я обернулся. Нетерпеливо
переминаясь с ноги на ногу, передо мной стоял Неменхотеп.
— Прости мне мое неверие, верный слуга Осириса, —
забормотал он заискивающе, — я был не прав. Осознал. Раскаиваюсь. Забудем
прошлое и станем друзьями. Давай лечи меня.
И тут я по-настоящему разозлился.
— Э нет, фашист! — закричал я. — Все не так
просто! Ты оскорбил верного слугу Осириса, и теперь мое заклинание не
подействует, пока ты сам не искупаешься в кипящем масле!
— Да брось ты, — проникновенно сказал
фараон, — давай так, без масла, а? Попробуем?
— Ну давай попробуем, — мстительно усмехнулся я и,
сунув руки в карманы, выключил дистанционные блоки. — Стас, дай ему
браслеты, — обернулся я к брату.
Тот снял с рук еще горячие браслеты и протянул их фараону.
Неменхотеп подул на них и проворно натянул на запястья.
— А как застегиваются? — кротко заглянул он мне в
глаза.
Я застегнул браслеты.
— Ну давай, говори заклинание, — поторопил фараон.
Что ж, пожалуйста. Как и в прошлый раз, я взмахнул руками и
возвестил:
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять!
Фараон замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Потом
неуверенно кашлянул и тут же зашелся в болезненном приступе.
— То-то, — сказал я. — Лезь в котел.
Стас злорадно засмеялся.
— Классно, Костя, — сказал он по-русски. —
Так ему!
Неменхотеп затравленно огляделся. И его взгляд остановился
на отоспавшемся благодаря пастилке Толяро военачальнике.
— Доршан, — позвал он. — Подь сюда.
Тот подскочил к нам и сразу вполголоса спросил меня:
— У тебя этих штук больше нету, а? Так спалось славно!
Хочешь, на дротик поменяемся? Наконечник, между прочим, не бронзовый, а
золотой…
— Кончай базар, — прикрикнул Неменхотеп, и Доршан
вытянулся в струнку. — Слушай сюда. Я сейчас в котел прыгну, а
этот, — фараон ткнул меня пальцем в грудь, — должен меня оживить.
Понял?
— Так точно!
— Вот если я не оживу, обоих четвертуешь. Ясно?
— А чего тут неясного? — расслабился Доршан.
— Разговорчики!
— Так точно! — вновь встал по стойке смирно
воевода. — Ясно! Четвертуем, как два пальца обмочить!
— А ты понял? — обратился фараон ко мне с угрозой
в голосе.
— Лезь, — отрезал я непреклонно. — И быстрее,
а то передумаю.
Вновь отбросив неуместную спесь, он жалобно попросил:
— Еще минутку можно? Одну?
— Ну давай, — смилостивился я. — Что там у
тебя?
Взмахом руки фараон подозвал к себе раба-нубийца.
— Сейчас я прыгну туда, — указал он на котел.
— Туда? — не поверил своим ушам нубиец.
— Туда, туда, раб бестолковый, — нетерпеливо
похлопал себя по ляжке фараон. — А вы меня через минуту вытащите. Уяснил?
— Через минуту? — переспросил нубиец.
— Маловато будет, — глумливо улыбаясь, встрял
Стас. — Не успеешь свариться, не подействует. Две минуты.
Неменхотеп скрежетнул зубами, но тут же послушно
переинструктировал нубийца:
— Через две минуты. Усвоил?
— Через две минуты? — снова переспросил тот.
— Да! Да! — заорал Неменхотеп в ярости. —
Крокодилам скормлю!
— Через две минуты. Усвоил, уяснил, —
подобострастно кланяясь, попятился перепуганный нубиец.
Фараон в сердцах плюнул и, бормоча проклятия и жалобы, полез
по ступеням помоста.
А Гопа тут же подскочил к Доршану и что-то зашептал ему на
ухо, опасливо косясь по сторонам.
Доршан наморщил лоб, соображая. Потом лицо его просветлело.
— Маршалом? — уточнил он.
— Тс-с, тише ты, болван! — зашипел Гопа.
Неменхотеп тем временем добрался до верха, обернулся к
толпе, желая что-то сказать, открыл было рот, но потом просто махнул рукой и
прыгнул.
Народ ахнул.
Но я не успел включить оживители, потому что за руки меня
схватили два старых знакомых гвардейца из отряда Доршана, а сам он приставил
острие своего копья к моему горлу.
Гопа, брызжа слюной, прошипел мне в лицо:
— Только слово из своего заклинания пикнешь, сдохнешь
как шакал!
Доршан подтверждающе кивнул и широко улыбнулся.
— Типичный дворцовый переворот, — констатировал
Стас, довольно-таки безучастно разглядывая уткнутый в мое горло дротик. —
Путч. ГКЧП. Но ты, Костя, не бойся, они тебе ничего не сделают. Хорошие врачи
всем нужны.
Спасибо, братик, успокоил.
Тем временем нубиец выкопал откуда-то песочные часы и,
выпучив глаза, напряженно уставился на струйку. Вот песок полностью перетек из
верхнего сосуда в нижний, и Стас мрачно сказал:
— Вкрутую.
А я вспомнил сказку «Конек-горбунок».
Нубиец и двое его товарищей бросились к котлу, и вскоре тело
фараона легло на то же место, где только что лежал Стас. Выглядело оно просто
ужасно.
Удостоверившись в том, что фараон не оживает, и крикнув моим
стражникам: «Руки покрепче держите!» Гопа забрался на помост, вновь приставил к
губам свой бронзовый мегафон и с воодушевлением объявил:
— Возрадуйся, народ Египта! Свершилась воля девятки
богов! Кровавый тиран Неменхотеп повержен, и отныне фараон — я! А его невеста,
между прочим, автоматически переходит ко мне. Сейчас и свадебку сыграем!
