Я заулыбалась. И как должна дергаться благородная дама? Чем ее телодвижения отличаются от потуг простой крестьянки? Вероятно, высокородная особа осуществляет их с высоко поднятой головой и с идеально прямой спиной.
– Ну же, шевелите попой, – раздавала указания Ирина, – виляйте ею в разные стороны, поднимите-опустите, совершите круговые движения. Махи!
Я застыла. Помахать пятой точкой? Это как?
По залу полетел громкий голос моей наставницы.
– Господин ведущий, поставьте, пожалуйста, перед конкурсанткой микрофон. Она будет читать стих, стоя в арке, так, как это делалось в десятом веке.
Я захихикала. Гениально придумано. Что да как творилось более тысячи лет назад, сейчас никто не знает.
Высокий мужчина в лосинах и сюртуке водрузил передо мной стойку.
– Мерси, – поблагодарила я.
Зал забил в ладоши.
– Вы им нравитесь, – обрадовалась Ирина. – Начинайте!
Я порылась в памяти.
– О гениальный…
– Великий, – поправила Ира, – Зигфрид Киндгеборенер… Повторяйте за мной.
– О Великий Зигфрид, – завела я, – Зигфрид…
Ирина молчала.
Я притихла. Куда подевался голос в моем ухе? И что делать? Надо как-то выпутываться. В память опять всплыло воспоминание. Вот моя учительница по классу арфы из музыкальной школы Екатерина Иосифовна с укоризной вопрошает: «Романова! Опять в году тройка по истории вышла. Почему?» «Не смогла правильно про битву на Чудском озере рассказать, – лепечу я. – Ольга Сергеевна спросила, в каких доспехах были псы-рыцари? Я не ответила!»
– По какой причине? – вздыхает Екатерина Иосифовна.
– Параграф не прочитала, – честно отвечает ученица, – Майн Ридом увлеклась, забыла про задание.
– Да уж, про всадника без головы интереснее, – неожиданно говорит педагог. – Романова, дам тебе совет. Если чего не знаешь, смело придумывай. Надо было Ольге Сергеевне сказать: «Рыцари были в железных костюмах, на груди у них висели медальоны с головами собак», а чтобы историчка тебе поверила, добавляй: «У папы дома много книг по истории, я, готовясь к урокам, у академика Петрова в монографии описание их одежды прочитала. Вы же, конечно, знакомы с трудами этого профессора?» Ольга Сергеевна никогда не признается, что об ученом не слыхивала, кивнет и поставит тебе пять. Я намотала на ус совет Екатерины и часто пользовалась им в консерватории во время сессий, сдавая два предмета, выучить которые не представлялось возможным: историю КПСС и научный коммунизм. Название второго вызывало у меня недоумение: значит, есть еще и не научный коммунизм? Коммунизм мракобесия?
Голова опять зачесалась, на мгновение мне показалось, что макушку царапают мелкие иголочки. Я вздернула подбородок. Из любого, даже безвыходного положения есть выход! Знаю много музыкальных терминов, для тех, кто никогда не учился в консерватории, они звучат абракадаброй. Такой же, как сейчас бормочет Ирина. Начну произносить их по алфавиту.
– Великий Зигфридарпеджиоариозобревисгомофония
[11]
.
– Лампа, что вы несете! – зажужжало в ухе сопрано Ирины.
– Лампа, что вы несете! – на автомате повторила я.
– Не говорите все, что слышите! Приветствую тебя, муттерБрунгильдафраугеертеунзе!
Я набрала полную грудь воздуха.
– Не говорите все, что слышите! Здрасте вам, Брунгильда кантилена квартолькластерконсонанслибретто!
[12]
– С ума сойти! Вы меня слышите? – перешла в более высокую тональность Эклунд. – И всегда зоннентагмитмуттерундшвестербрузер!
Я заорала во всю мощь.
– И никогда мордентоктетпандиотоникаритурнельсурдинатриоль Иоганн Себастьян Бах!
[13]
Имя великого композитора выскочило случайно.
Я выдохнула и добавила:
– Моцартчайковскийспиваковпаганини.
– Ммм, – простонала Ирина, – о боже!
Я радостно заулыбалась. Справилась!
– Книксен теперь сделайте, – пробормотала Эклунд. – Повторяйте мои движения.
Я повернула голову влево и прищурилась.
– Делайте то, что я говорю, – живо уточнила Ира, – прекратите чесаться! Вы все время теребите парик.
Я потрясла головой. Полное ощущение, что по моему темечку топают маленькие ножки, в прическе словно гномики поселились. Они бегают туда-сюда. Видно, я сильно разнервничалась. Раньше я, усаживаясь на сцене за арфу, всегда чувствовала, как по спине в железных сапогах с острыми каблуками шагает армия мурашек. Но ведь это в реальности невозможно, следовательно, и гномиков нет.
– Начали! – скомандовала Ирина. – Медленно и торжественно отводим…
Я принялась послушно исполнять команды. Вытянула вперед правую ногу, согнула колено, отставила назад левую ногу, развела руки в стороны, попыталась элегантно присесть, потеряла равновесие, испугалась, с трудом удержалась на ногах, зацепилась длиннющим носом пулена за что-то, запаниковала, дернулась что есть сил…
Раздался щелчок. Юбка кринолина неожиданно сложилась как зонтик, арка ослабила свою хватку, я, сделав по инерции пару шагов в сторону авансцены, еле-еле удержалась в вертикальном положении. Послышался новый звук: чпок! Железная конструкция резко расправилась и почему-то стала больше, чем была, ткань юбки раздулась гигантским парашютом, невидимая сила потянула меня в сторону, я зашаталась и плюхнулась на колени.
– Гениально! – взвизгнула Ирина. – Глубокий присед! Шикарно! Вау! Роскошно! Ручками па-де-де сделайте! Скоренько!
Если мне не изменяет память, па-де-де – это одна из основных танцевальных форм в балете, выход двух танцовщиков. Как исполнить его руками, не совсем понятно. Но раз велели, надо попробовать. Я вознесла к потолку руки, наткнулась ими на башню из фальшивых волос и пошатнула ее.
