Однако в 1724 году, то есть на следующий год, в провинциях уже существовало девять лож. Самой первой из отмеченных в списке, как мы можем судить по ее позиции на гравированном листе, оказалась ложа «Голова Королевы» в городе Бате.
Четыре ложи, основавшие Великую Ложу и собравшиеся в 1724 году:
«Гусь и противень» во дворе собора Святого Павла;
«Голова Королевы» в Тернстиле, бывшая «Корона» на Паркер-Лейн;
«Голова Королевы» на Нейвакр, раньше «Яблоня» в Ковент-Гарден;
«Труба» в Вестминстере, ранее «Кубок и виноград» на Ченнел-Роу.
За исключением Энтони Сойера, первого Великого Мастера, упомянутого в списке № 3, все игравшие какую-либо роль в ранней истории франкмасонства тотчас после основания Великой Ложи оказались в списке № 4. В 1724 году в списке № 1 значилось двадцать два члена, в № 2 – двадцать один, в № 3 – четырнадцать и в № 4 – семьдесят один. Три старшие ложи не имели у себя ни одного члена достаточного ранга, чтобы быть названным эсквайром. В то время как в № 4 было десять дворян, трое представителей знати, четыре баронета, или рыцаря, два генерала, десять полковников, четыре офицера низшего ранга и двадцать четыре эсквайра. Пейн и Дезагилье наряду с преподобным Джеймсом Андерсоном оказались членами этой ложи.
Книга представляет по сравнению с Конституцией 1723 года три поразительных новшества. Она отказывается от христианства как единственной религии масонства, запрещает работу «части Мастера» в частных ложах и без всяких оснований вводит в английское сообщество использование двух сложных терминов – вступающий ученик и член сообщества, – которые не существовали ранее.
Против этих отклонений от установленного образца Братство восстало, чему способствовало то, что Великая Ложа, разработанная вначале как управляющая организация для Лондона и Вестминстера, постепенно распространила свое влияние на всю страну.
Первое из этих нововведений, расходящееся с положением древних руководств «быть верным Господу и святой церкви», бесспорно, рассматривалось многими масонами тех дней аналогично тому, как сегодня мы рассматриваем отсутствие любой религиозной формальности везде в так называемом масонстве Великого Востока Франции.
Второе было успешно отринуто 27 ноября 1725 года, а эффект третьего ощущался с течением времени в конкретных событиях, о которых я обязан дальше рассказать.
В 1724 году Персидское государство вступило в период великих беспорядков. «Софи династии Суфави был смещен афганским вождем, сыном Мир Вайса, который унаследовал власть своего отца. Принц Тахмасп, законный наследник, или юный Софи, распространил свое сомнительное влияние на небольшое количество исключительно занимавшихся сельским хозяйством провинции селян. К 1722 году он восстановил царство своего отца, свергнутого шаха. История персидского кронпринца, объявившего своей столицей Исфаган, была раздута якобитской фракцией в Лондоне, которой по некоторым причинам хотелось подвергнуть осмеянию расширение франкмасонства, ставшее предметом иносказательных заметок, напечатанных в „Дейли пост“».
3 сентября 1724. «Принимая во внимание, что истинный древний благородный орден гормогонов, который был учрежден… первым императором Китая за тысячу лет до Адама… и вождем которого… был Конфуций, позже введенный в Англию мандарином и принявший нескольких джентльменов в мистическую ложу… они решили учредить отделение в замковой таверне на Флит-стрит… Здесь не будет ни меча, нарисованного на двери, ни лестницы в темной комнате. В равной степени ни один масон не будет принят членом, пока он не признает новый порядок и соответствующим образом не будет произведен в звание.
NB. Великий могол, царь Московский и принц Тахмасп уже были приняты в это поч[тенное] общество, но Ребел Мериуэйз отказал им в этом великом послушании. Вскоре мандарин отправится в Рим».
Следующая история взята из «Откровенного человека».
14 сентября 1724. «Не буду настолько предвзятым к нашему почтенному обществу Свободных и Принятых масонов, чтобы воздержаться от осуждения их… С моей точки зрения, продажность нашего ордена является мерой его разложения. Недалекие виноторговцы, буфетчики, пастижеры (изготовители париков, накладных усов и пр. – Пер.), ткачи и прочие, допущенные в наше Братство, не только навлекли на институт позор, но во многом подвергли его опасности».
В заключение издатель приводит два письма. Первое написано Хань Чи (мандарином), второе – из Рима Шином Шоу автору первого.
Наиболее полное описание ордена приводится во втором издании «Великой тайны, открытой у франкмасонов», опубликованной 8 октября того же года. В него входят «Два письма другу, в первом говорится об обществе франкмасонов, во втором дается описание самого древнего ордена гормогонов». В последнем Verus Cornmodus, чья подпись завершает оба письма, замечает:
«Не могу понять, почему столь превосходное и достойное похвалы общество, как общество гормогонов, полагает, что ему следует допустить статью об исключении франкмасонов…Кроме того, что я слышал, тут содержится какая-то истина. Отчет заключается в том, что мандарин [Хань Чи] заявлял, что много лет тому назад два несчастливых занятых человека, которые были масонами [Андерсон и Дезагилье], навязывали китайцам свои бесполезные заметки [„Книгу Конституций“] о том, что и Адам, и Соломон, и Хирам были ремесленниками своего ордена, чем нанесли оскорбление почтенному старому джентльменству [допустив неоправданные вольности], сказав о европейских хирамитах (как они назвали их)… будто их следует подвесить спиной к спине на виселице…
С тех пор статья стала популярна среди гормогонов, позволяя исключать членов того общества до их деградации. Если когда-либо вы услышите от меня снова что-то по данному поводу, то это будет всего лишь несколько ЗАМЕЧАНИЙ в той пустой книге, называемой „Конституциями“, написанными, как я уже говорил, пресвитерианским учителем, высокопарно рекомендованным неким ордоксальным деятелем».
В «Английском журнале» от 12 декабря 1724 года встречаем следующее: «Нам довелось услышать, что пэр первого ранга, известный член Общества франкмасонов, сам пострадал, подвергшись исключению из своего общества. Его кожаный фартук и перчатки велели сжечь, и поэтому он вступил в общество гормогонов».
Основатели общества гормогонов, если таких было несколько, возможно, расходились во взглядах как в религии, так и в политике, то есть оказались в противоположных лагерях.
Немного следует сказать о вигах и тори, или, соответственно, сторонниках короля и претендента. Относительно их религиозных различий мы можем уверенно сказать, что они не могли не возникнуть, когда было вычеркнуто старое мировоззрение франкмасонов как приверженцев христианской веры и на его место пришло новое, «разрешившее держать свое особое мнение при себе».
Другие новшества, на которые я ранее ссылался, были введены в английское масонство в 1723 году и объединились прежде всего с новым руководством, «касающимся Господа и религии» и охватывающим широкий круг вопросов, в равной степени оскорбительных и для католической церкви, и для католических сторонников претендента. Мы должны искать, я полагаю, истинное происхождение иллюзорного клуба, или братства, обычно (хотя и ошибочно) якобы являвшегося единственным серьезным противником франкмасонов.
