Во-первых (как явствует из сообщения И.И.Кожемяко о практике его 107-го гвардейского истребительного авиаполка 11-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии 1-го Украинского фронта), были все-таки части, где в конце войны сбитых стали засчитывать на основании одной лишь пленки фотокинопулемета133.
Во-вторых, на практике часто обходились без подтверждений с земли, одними рапортами свидетелей-летчиков. Так, по словам ветерана 1-го гвардейского истребительного авиаполка В.И.Клименко, в 1942—1943 гг., если летчик докладывал, что сбитый им самолет упал за линией фронта, а подтверждений тому от партизан получить не удавалось, то сбитый засчитывали на основании одних лишь подтверждений других пилотов группы или экипажей прикрывавшихся истребителями ударных самолетов. О том же сообщает и воевавший (в 31-м, 236-м, 111-м гвардейском и 40-м гвардейском истребительных авиаполках) до весны 1945-го А.Е.Шварев: если, согласно докладу, сбитый упал за линией фронта, «здесь уже верили словам летчиков». А в действовавшем под Мурманском 145-м (затем—19-й гвардейский) истребительном – по словам воевавшего в нем в 1941—1944 гг. И.Д.Гайдаенко – так поступали в тех случаях, если летчик сообщал о падении сбитого в море134. В 11-й гвардейской истребительной авиадивизии в 1943—1945 гг. порядки были еще либеральнее. Правда, в ее 867-м (затем – 107-й гвардейский) истребительном авиаполку – как сообщает тот же И.И.Кожемяко – по одному лишь докладу свидетеля-летчика победу засчитывали, только если свидетель имел хорошую репутацию. Но вот в 814-м (затем – 106-й гвардейский) истребительном – как явствует из воспоминаний воевавшего в нем К.Г.Звонарева – подтверждение наземных войск вообще запрашивали только в том случае, если предполагаемая победа была одержана во время «свободной охоты», а обычно обходились подтверждениями экипажей Ил-2 (сопровождением которых в основном и занимался полк)135. Наконец, Н.П.Цыганков, отвечая на вопрос интервьюера о принятых в 1942—1944 гг. в 21-м истребительном авиаполку ВВС ВМФ правилах засчитывания сбитых, совсем не упомянул о подтверждениях с земли; как вытекает из его слов, для засчитывания требовались лишь свидетельства других летчиков группы или все тех же экипажей сопровождаемых штурмовиков136. А ведь 21-й воевал не столько над Балтийским морем, сколько над сушей...
В-третьих, на практике сбитых зачастую засчитывали вообще без подтверждений! «В советских ВВС в первый период войны, – уверяет, не желая видеть разницу между бумагой и жизнью, Г.Ф.Корнюхин, – воздушные победы засчитывались летчикам только на основании письменного свидетельства наземных войск»137. Однако в 6-м истребительном авиакорпусе ПВО в июле 1941-го обходились не только без подтверждений с земли, но и вообще без каких бы то ни было подтверждений – засчитывая победу на основании одного лишь доклада пилота! А точнее, на основании одного лишь предположения пилота о том, что он сбил немецкий самолет! Так, после боев, проведенных летчиками 34-го истребительного авиаполка в ночь на 22 июля 1941 г. над Юго-Западным Подмосковьем, в районе Алабино – Наро-Фоминск – Боровск, капитану М.Г.Трунову сбитый был записан постольку, поскольку обстрелянный им бомбардировщик «Юнкерс Ju88» «снизился до бреющего», младшему лейтенанту А.Г.Лукьянову – поскольку Ju88 (или похожий на него бомбовоз «Дорнье Do17»), который он поразил пулеметным огнем, «резко снизился», а младшему лейтенанту Н.Г.Щербине – и вовсе только потому, что он «с дистанции 50 м выпустил две очереди в двухмоторный бомбардировщик», который сразу же после этого был потерян им из виду (!)... Докладывая об этих боях командиру корпуса, командир 34-го полка майор Л.Г.Рыбкин каждый раз особо оговаривал, что «подтверждений нет», что падения обстрелянных самолетов никто не видел, – но победы были все-таки засчитаны!138 По-видимому, «наверху» срочно требовалась победная реляция... «Примеры достаточно типичны, – подчеркивает работавший с документами 6-го авиакорпуса Д.Б.Хазанов, – и их можно продолжить»139.
Старшему лейтенанту С.В.Тютюнникову из 19-го истребительного авиаполка истребительной группы ПВО Ленинграда 6 июля 1941 г. тоже засчитали победу на основании одного лишь его доклада о падении атакованного им финского бомбардировщика «Бленхейм» (в действительности тот был только поврежден, а не сбит)140.
Укажем (вслед за Ю.В.Рыбиным) и на последний бой знаменитого Б.П.Сафонова из 2-го гвардейского смешанного авиаполка ВВС Северного флота, прошедший 30 мая 1942 г. над Баренцевым морем. Три Ju88, якобы сбитые гвардии подполковником Сафоновым в этом бою, были занесены на его боевой счет на основании одного лишь его устного доклада (а точнее, двух неопределенных фраз, переданных летчиком по радио: «Двух трахнул» и «Бью третьего»141). По одним лишь докладам – только уже письменным – засчитали по одному сбитому «юнкерсу» и двум другим участникам этой схватки – гвардии капитану П.И.Орлову (правда, с оговоркой «предположительно») и гвардии старшему лейтенанту В.П.Покровскому. Воздушных свидетелей ни у кого из них не было – все трое вели бой самостоятельно и действий друг друга не наблюдали. А наземные (в данном случае корабельные) наблюдатели прямо опровергли заявления летчиков о победах! Командир дивизиона миноносцев, над которым шел бой, доложил, что его подчиненные зафиксировали падение только одного самолета – истребителя «Томагаук»142 (на самом деле это был почти не отличавшийся от него внешне «Киттихаук» сбитого в этом бою Сафонова). Однако «наверху» это никого не смутило... Больее того, третий Ju88 Сафонову засчитали даже без его доклада: ведь он сообщил лишь о том, что атакует этот самолет – но не о том, что сбил его! (Кстати, из уточненных по нескольким немецким источникам списков потерь 5-го воздушного флота люфтваффе явствует, что 30 мая 1942 г. враг потерял над Баренцевым морем не пять, а лишь один Ju88 – обер-лейтенанта З.Шарфа из II группы 30-й бомбардировочной эскадры143.)
Столь же вольное обращение с «жесткими» правилами засчитывания воздушных побед наблюдаем мы и во втором периоде войны. Например, Bf109, занесенный после упоминавшегося выше боя 19 апреля 1943 г. на боевой счет однополчанина Б.П.Сафонова гвардии капитана З.Г.Сорокина, подтверждался лишь свидетельствами других участников этой схватки; отсутствие подтверждений с земли начальство опять проигнорировало!144 Гвардии старшему лейтенанту А.А.Мокрянскому из 88-го гвардейского истребительного авиаполка 8-й гвардейской истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии Воронежского фронта два пораженных им 3 июля 1943 г. в районе города Сумы FW189 вообще засчитали по одному лишь его докладу!145 Еще более поразительную картину рисует доклад старшего офицера Генштаба при Воронежском фронте полковника М.Н.Костина об итогах оборонительной операции войск фронта на Курской дуге 4—23 июля 1943 г. «По всей вероятности, – указывал Костин, – данные о 811 сбитых [2-й воздушной армией. – А.С.] самолетах противника преувеличены, т.к. сведения получались по докладам летчиков, не контролировались ни командирами соединений и частей, ни штабами [т.е. инстанциями, обязанными запрашивать о подтверждении наземных войск. – А.С.]»146. Однако все эти 811 самолетов летчикам, судя по всему, были все-таки засчитаны! Ведь доклад Костина датирован 23 августа 1943 г.; за месяц, прошедший после окончания оборонительной операции, рапорты летчиков могли быть проверены и перепроверены – тем более что территория, над которой проходило большинство июльских боев, уже к 3 августа вновь оказалась занята советскими войсками. И тем не менее никакой другой цифры к 23 августа так и не появилось – значит, все претензии летчиков на воздушные победы были удовлетворены без проверки. Таким образом, мы сталкиваемся с фактом нарушения правил засчитывания воздушных побед в масштабах целой воздушной армии...
