– Ты требуешь слишком многого! – Голос Эша вдруг стал
слишком суровым. Мэри-Линетт испуганно посмотрела на него. – Где мое сердце? Ты
можешь найти его? Отдай мне его обратно! – потребовал он, и теперь она видела,
что он уже не в состоянии сдерживаться. – Ты забрала его. Оно должно быть у
тебя. Или… может быть, ты потеряла его?
– Эш! Потерять твое сердце? Я потеряла все остальное,
включая свою семью, вероятно. – И тут она отвернулась в сторону, непрошенные
слезы заструились из ее глаз. – Но я клянусь, я не теряла твое сердце… Ты
никогда не отдавал его мне.
– Отдавал. Отдавал! А если нет, я отдаю его тебе сейчас. Ох,
Мэри-Линетт, М’Лин, мое сердце… Забирай его, забирай навсегда. – Теперь его
глаза были золотыми и наполненными слезами.
– Это не то, для чего я попросила тебя вернуться. –
Мэри-Линетт подняла лицо, глотая свои собственные слезы. Эш был ненамного выше
ее, но он склонил к ней свое лицо, и на мгновение для них не стало никакого
мира, никаких волнений, ничего, кроме их двоих.
Это было так прекрасно. Через минуту она остановилась и
немного отстранилась, чтобы отдышаться.
«Я скучала по тебе».
«Я люблю тебя».
«Ты всегда заставляешь меня смеяться».
«Я люблю тебя».
«Я все время задавалась вопросом, увижу ли я тебя
когда-нибудь снова. Это причиняло мне такую боль».
«Ох, Мэри-Линетт, я люблю тебя».
«Тебе хватает воображения только на краткие романтические
ответы?»
«Это потому, что я так долго ждал, чтобы сказать одну единственную
вещь».
Они тихо засмеялись, вновь касаясь губ друг друга.
– Как тебе удалось прибыть как раз вовремя? – спросила
Мэри-Линетт наконец. – Знаешь, это ведь действительно было в самый последний
момент.
– Потому что, – шептали губы Эша прямо ей в ухо, – я всегда
буду там для тебя. Я знаю, как это звучит, но сегодня я был готов сделать все,
что угодно, чтобы добраться до тебя: разломать бетонные стены, умолять,
одалживать или красть; я сделал бы все, что угодно, чтобы убедиться, что ты в
безопасности.
– И это все? Только чтобы я была в безопасности? Даже без
тебя?
Она дразнила его, но у этого поддразнивания был важный
подтекст.
Он отнесся к этому серьезно, без улыбки, возвращая ей ее
пристальный взгляд своими нефритово-зелеными глазами.
– Даже без меня. Это… только крошечная часть всего… Но
мысль, что тебе могли нанести вред, похитить, поймать в ловушку или причинить
боль… И я при этом не буду знать, как тебе помочь…
Мэри-Линетт снова приложила палец к его губам.
– Я действительно не имею понятия, что будет дальше, но я
точно знаю, что мы окажемся перед этим вместе. – Она внезапно подняла свой
кулак и ударила себя по ноге. – Я ведь могла все это время быть с тобой, а я
отослала тебя!
Он помешал ей вновь ударить себя, кладя свою ладонь на ушибленное
место.
– Это было самое лучшее, что ты могла сделать для меня, –
произнес он, и его глаза говорили, что он действительно так думал. И вот
Мэри-Линетт знала, знала наверняка, что этот Эш отличался от того, которого она
отослала; его сердце изменилось, и она почувствовала, как что-то тает у нее
внутри. Холодная, упрямая неприкосновенность, из-за которой девушка не приняла
его, даже притом, что знала, что любит его, таяла, и она таяла вместе с нею.
Она ощущала, как что-то теплое растекается по всему ее телу.
И затем, когда она посмотрела на него, она увидела, что он
держит кольцо.
Тебе необходим специальный знак, чтобы войти в Хармон, –
проговорил он. – Но я также надеялся, что ты воспримешь это как символ.
Это был белый цветок, на каждом лепестке которого находилось
по алмазу. И это была самая красивая вещь, которую она когда-либо видела.
Алмазы были сделаны так, что выглядели как росинки. Расположенные на лепестках
были небольшими, а тот, что находился в центре, был поистине огромным.
«Эш, у меня нет ничего похожего для тебя. И вряд ли я
когда-нибудь смогу иметь нечто подобное, чтобы дать это тебе».
«Можно подумать, это имеет значение! Просто скажи, что
выйдешь за меня… и поцелуй».
«Да, я согласна! Я выйду! И… с тех пор, как я встретила
тебя, я носила это. – Она вытащила и расстегнула цепочку, висящую на ее шее.
Это было золотое мужское обручальное кольцо, очень простое, только ободок. –
Это кольцо, которым мой отец обручился с моей матерью. Он купил моей мачехе
Клодин другое, а это дал мне, чтобы я подарила его человеку, за которого решу
выйти замуж.
«Капитаны морских суден могут женить людей. Мы можем
попросить Кортни, если это правило распространяется и на капитанов воздушных
кораблей».
«Давай сделаем это, Эш».
«Ангел мой».
Потом была относительная тишина, но он была важной.
Последние сомнения и страхи уходили из сердца Мэри-Линетт, и она вновь таяла… в
руках Эша.
– Ты не должна бояться поцеловать меня, – снова зашептал он
ей в ухо. – Никакой человеческой крови.
– Что? – зашептала она в ответ, находя этот вид разговора
весьма интригующим и… возбуждающим. – Даже донорской?
– Даже такой. – Она почувствовала, как его горячее дыхание опалило
ее шею, а затем ощутила, как он прикусил мочку ее уха. – Даже такой, – повтори
он, как будто зная, что это сделает с ней… Смешно, ведь скорее всего так и было:
Эш – эксперт в области женщин. У него огромный опыт. – Это как с алкоголем.
Нужно полностью завязать. И у меня получилось.
«Ради тебя», – он сказал это, но она и так это знала. Она
чувствовала, как ее глаза вновь наполняются слезами.
И тогда он поцеловал ее, сильно прижав к себе, ее слезы
заструились к волосам.
«М’Линн! Я делаю тебе больно!»
«Ты же знаешь, что это не так», – думала Мэри-Линетт,
чувствуя, как кружится голова. Он должен знать, что это не так. И даже более
того, она была готова самовоспламениться от его прикосновений.
И тут зазвенел сигнал тревоги.
Поначалу Эш отнесся к этому легкомысленно.
– Прекратите! Мы не заказывали музыку, и вы, так или иначе,
не имеете права… – сказал он и погрозил в воздухе кулаком, в то время как
Мэри-Линетт смеялась сквозь слезы.
Потом Эш стал это игнорировать, до тех пор, пока дверь из
кабины не открылась и в каюту не вошла офицер Джорджия Дуглас, покрасневшая от
смущения. Она явно не предполагала, что когда-нибудь натолкнется на смеющегося
и плачущего Эша Редферна и его смеющуюся и плачущую духовную супругу.
