Видно, так уж повелось среди бродяг и авантюристов еще со времен Клондайка: место еще толком не обихожено, а питейное заведение — вон оно, уже открылось и вовсю функционирует. И не важно, как оное называется — «бар», «салун», «рюмочная», «корчма» или «шинок» — функции свои это отнюдь не святое место выполняет исправно и даже сверх того. И когда люди начнут покидать исчерпавшее себя, выжитое допуста место, питейная точка будет держаться до последнего, как некая одушевленная аномалия местного значения, а как сгинет — так и поселку конец. Можно быть уверенным — люди сюда больше не вернутся.
В баре «100 рентген» можно было не только выпить и закусить, но также купить или продать ценную информацию, подрядиться на выполнение работы, узнать последние новости и сплетни, встретиться с друзьями или врагами. Впрочем, в отличие от салунов Дикого Запада стрельба и даже тривиальный мордобой в сталкерском баре, как и вообще в городке сталкеров, не поощрялась. За порядком здесь следили суровые и неподкупные, словно староверы, «долговцы», добровольно взявшие на себя функции местной полиции. Впрочем, на территории бара и «долговцы» не имели полной власти, всем и вся здесь распоряжался бармен по прозвищу Тедди, немолодой, лет пятидесяти, здоровяк с багровым лицом, чем-то напоминавшим морщинистую морду чернобыльского пса. Впрочем, чутью местного бармена могли позавидовать псы всех времен и народов, включая собаку Баскервилей, левретку госпожи Помпадур и знаменитого некогда Мухтара. Если Тедди чего-то про кого-либо не знал, то будьте уверены, этого и знать-то не стоило. Только не болтлив был Тедди, такова уж специфика профессии бармена — уметь выслушать любого, но самому лишнего — ни-ни. В бар ведь идут не только за выпивкой, а еще и чтобы выговориться. Уметь выслушать — часть профессии бармена не только в Зоне. А уж в Зоне бармен и вовсе не просто разливало-подавало, но еще и торговец, работодатель, банкир и много еще чего, разве что не мать родная, но уж тут — не обессудьте, в Зоне все сироты. Вообще Зона чем-то похожа на гигантский детский дом, жестокий и бескомпромиссный. Детский дом на всю оставшуюся жизнь.
Рассказывали, что когда-то Тедди и сам был сталкером, причем не из последних, в самом прямом смысле этого слова. Что разрезал он по Зоне еще в далеком две тысячи каком-то году, когда в нее, матушку, ходили как на охоту, а не жили здесь постоянно. А было такое сразу после второй вспышки и недолго, пока военные намертво не перекрыли Периметр. Только время взяло свое, спекся сталкер, или Зона больше носить его не захотела, и он вовремя это почувствовал. Известно, все матерые сталкеры умеют слышать и чувствовать Зону, а те, кто не научился, — где они? Вот то-то же! К удивлению старого сталкера, торговля оказалась делом куда как более прибыльным, чем поиски артефактов, да к тому же не менее рискованным и азартным.
Поговаривали, что там, далеко за Периметром, куда Зона достанет еще не скоро, если вообще когда-нибудь достанет, у Тедди имеется семья, дом и кругленький счетец в одном из самых надежных банков мира. Насчет дома и семьи — трудно сказать. Сталкеры — люди, как правило, несемейные, за исключением, разве что, Лешки-Звонаря, но относительно банковского счета можно было не сомневаться. Счет имеется, только на кой черт он сдался, это счет, если хозяин его не был за Периметром столько лет? На что капуста-то? В Зоне ведь отпусков не бывает даже у торгашей.
Характерец у Тедди был легкий, а рука — тяжелая. С возрастом полюбил наш бармен хорошую шутку, даже тонкой иронии не чуждался, любовь эту, однако, нельзя было назвать взаимной. К шуткам Тедди надо было еще привыкнуть, так же, как к его самогонке, которую он продавал под видом фирменного напитка с лженаучным названием «Флогистон». А что касается иронии, то владение этой занозистой интеллигентской системой самоутверждения бармен оттачивал на посетителях, которые многое ему прощали за исключительную честность при наливе вышеупомянутого напитка.
Лешка шел по довольно людному сталкерскому городку, здороваясь со знакомыми и не очень знакомыми сталкерами. После дневного перехода через Свалку и нескольких стычек с бандитами жрать хотелось со страшной силой, да и выпить тоже не помешало бы.
«Сначала пожрать, а уж потом поищу Ведьмака. Все равно «100 рентген» не минуешь, сказано же топать в бар, — подумал сталкер, — вот я и топаю. А забавно бы было, если бы им в Ростоке и в самом деле Звонарь понадобился. В набат, например, ударить в случае чего».
«Вступайте в ряды «Долга», — по-первомайски бодро разносилось над городком. — В рядах «Долга» вы поймете смысл своего пребывания в чернобыльской Зоне…»
«Берета бы сюда с «винторезом», — подумал Лешка, вспомнив, как ловко Берет затыкал пулей из снайперской винтовки осточертевший матюгальник на блокпосте. — Только где он теперь. Берет? И Мобила, и Болт? И как там без меня Катерина?»
Впрочем, Катерина осталась на Большом Болоте с Доком, а на Дока можно было положиться.
«Док-то с Катериной вон как нянчится, да и времени она с ним проводит куда больше, чем со мной. А вообще что я знаю о Катерине? Что пришла на Кордон девчонка неведомо откуда, вроде бы и из большого мира, а может быть, совсем наоборот. Пришла и выскочила замуж за первого встречного-поперечного, то есть за меня. Сын вот родился… или еще не родился? Да нет, видимо, родился, только непонятно, чей он все-таки сын. Мой, Катеринин или вообще Припять ему мать, а Чернобыль — отец?»
Лешка прошел мимо арены, игнорируя бубнеж местных брокеров-жучков, суливших невиданные выигрыши и, соответственно, неслыханные гонорары за участие в платных боях с мутантами и друг с другом, и направился к обшарпанному кирпичному строению, украшенному вывеской, написанной на листе рифленого кровельного железа, — «Бар «100 рентген».
И бар принял его под свои прокуренные своды, как принимал всех, кто доходил до «Ростока», уже не предбанника Зоны, но еще и не самой парилки. Так, общая душевая.
— А вот и Звонарь появился, — ласково сказал Тедди, всплывая из-за стойки, словно подводный крейсер-ракетоносец, изготовившийся для стрельбы в надводном положении. — А мы уж думали, пропал наш Звонарь для общества, сгинул сталкер в омуте семейной жизни, а может, и просто сгинул. Хабар не несет, ничего ему не нужно, ни патроны, ни снаряга, ни работа, ни информация. Ну, что ты нам сегодня сбацаешь, а, сталкер?
Произнося эту тираду, Тедди зачерпнул ковшиком из емкости под стойкой белесой, слегка опалесцируюшей жидкости, плеснул в граненый стакан и толкнул напиток по стойке в Лешкину сторону.
Вообще-то Лешка намеревался сначала пожрать, а только потом уже выпить, и то по возможности немного. Пусть в сталкерском городке относительно безопасно, все равно Зона не любит пьяных. Но отказываться было не принято, и сталкер, выдохнув, влил в себя едкую, отдающую порохом и окалиной жидкость. Дернуло как полагается, даже глаза защипало. «Флогистон», оправдывая свое второе название — «теплород», лесным пожаром рванулся по телу, отвоевывая у усталости руки, ноги, голову, полыхнул под веками, ударил в затылок и снова откатился к носоглотке, заставив сталкера закашляться.
— Из чего ты его делаешь, а, Тедди? — сквозь слезы спросил сталкер, откашлявшись.
