Рысь несколько минут боролась с древней рамой в своем купе, которую с трудом удалось открыть. Время было обеденное, солнце ослепительно сияло, причем свет падал аккурат в ее окно. Коробка с горячими крекерами едет по противню в раскаленной печи. Топ на Рыси был мокрым от пота. Она высунулась в окно, но скорость поезда была такой низкой, что это практически не помогло освежиться.
Хорошо хоть вид открывался красивый. Они ехали вдоль берега, перед Кэссиди раскинулась темно-синяя даль Южно-Китайского моря, кое-где виднелись кораблики. Временами попадались на глаза деревушки, пересеченные грязными проселочными дорогами. Ребятишки водили по лужам огромных быков, держа за кольцо в носу. Женщины на велосипедах с корзинами со всякой снедью. В полях селяне в конических шляпах из соломы гнули спины над посевами риса. Чуть дальше – бамбуковые сарайчики, старики, сидящие возле них за какой-то игрой, коротающие время беседой.
Между тем, Кэссиди думала о том, где была Джек и почему не села в поезд. Нашла другой способ попасть в Сайгон, быстрее? Неужели, найдет Оуэнса первой?
Когда из купе немного выветрился жар, Рысь устроилась на нижней полке и попыталась заснуть. Постоянно лезли в голову мысли о Джек. И они были отнюдь не о конкуренции в поиске «охотника за головами».
В воображении Рыси вились отрывочные воспоминания интимных моментов. Томная поволока в глазах Джек, когда она вышла из душа, словно сексуальная модель из рекламы чувственного парфюма… Как они смеялись… делили ужин… целовались под луной…
Рысь ударила кулаком по тощей комковатой подушке. Черт. Убирайся из моей головы, Джек. Что же ты со мной делаешь?
Глава двадцать первая
Спустя пять часов Джек проснулась от скрежета тормозов. Они куда-то прибывали. «Станция Вин». Джек ненадолго вышла. Она была так голодна, что готова была начать жевать рукав собственной кожаной косухи.
– С дороги! – промычала Джек на вьетнамском, обращаясь к оборванцам, толпившимся в проходе. Они явно не собирались уступать без препирательств. Впрочем, когда Джек стала ломиться к выходу, большая часть попятилась, чтобы дать ей пройти. Ругаясь вполголоса, Джек обогнула самых медлительных. Заложив вираж, она едва не споткнулась о сумку с папайей. Джек почувствовала, как экзотический фрукт, чавкнув, превратился в пюре под подошвой ее сапога.
На перроне толпились торговцы, предлагавшие пассажирам сувениры и съестное, заглядывая в открытые окна вагонов. Вытащив из кармана скатанные в рулончик вьетнамские банкноты, Джек рванула в самую гущу толпы лоточников. Она крутила головой, наугад доставая из потрепанных корзин и покосившихся бочонков разные местные угощения. Через пару минут Джек обзавелась целой кучей продуктов, как для немедленного потребления, так и для борьбы в неминуемыми приступами голода, ожидавшими ее в пути. Поезд должен был еще несколько раз остановиться, но следующая стоянка была не раньше десяти вечера, так что Джек сомневалась, что ей еще представилась бы возможность закупить провианта. Она с трудом удерживала в руках свои покупки, проявляя чудеса жонглирования, чтобы ничего не потерять. Джек вернулась к воему вагону как раз в момент, когда кондуктор закричал свое обычное предупреждение об отправлении состава.
– Я иду, – Джек решила заблаговременно уведомить пассажиров, скопившихся в проходе. На этот раз они все как один поспешили освободить ей путь. Она с приятным уху знакомым хрустом открыла одну из трех купленных только что баночек колы и ополовинила ее одним глотком. Напиток оказался противно теплым, но Джек, по большому счету, было все равно. Она села на свое место и принялась за первое блюдо – «баан», ассорти крохотных свернутых пирамидками голубцов с банановыми листьями. На радость Джек, ей попались парочка с рубленой свининой, с грибами, с креветками и еще традиционные, со сладкой картошкой. На второе у нее были фрукты – спелый манго и ярко-оранжевая хурма. На дессерт Джек съела пару хрустящих рисовых вафель с арахисовым маслом. Она так наелась, что ее снова начало клонить в сон, и Джек удалось даже подремать еще пару часов, поминутно просыпаясь от каких-то резких звуков в вагоне, от того, что начинала незаметно съезжать с сиденья или клониться на плечо кого-нибудь из сидевших по сторонам от нее.
Было уже темно, когда Джек разбудил галдеж, в вагоне. Сквозь толкучку двигалась тележка торговца рисовой лапшой. Столпившиеся в проходе пассажиры, как могли, старались освободить дорогу, прижимая соседей к окнам, едва не налезая друг другу на головы. А торговец лапшой разливал горячий бульон с крохотными ломтиками мяса в маленькие пластиковые мисочки, которые передавал в протянутые со всех сторон руки, сжимавшие мятые купюры и мелочь. И, хотя Джек еще не успела проголодаться после плотного обеда, за который мысленно благодарила лоточнков со станции Вин, она, недолго думая, махнула продавцу, чтобы и ей налил бульона с «глас-нудлом», прозрачной вермишелью из рисовой муки.
Блюдо было горячим, и, пожалуй, это все, что можно было о нем сказать. А, выпив еще жидкости, Джек вскоре ощутила, что прогуляться до места, где можно было облегчиться, было бы отнюдь не лишним. Туалеты во вьетнамских поездах были ужасно грязными. Чаще всего все ограничивалось отверстием в полу. Джек мысленно порадовалась тому, что у нее были прививки от всех мыслимых заболеваний.
Она прошла обратно к своему месту, но осталась стоять, надеясь, что так кровь не будет застаивалаться в ногах и немного передохнут ягодицы. За окнами зияла непроглядная темень, лишь изредка мелькали огоньки костров или фонарей, когда возле путей виднелись горстки местных в характерных конических шляпах из бамбука.
* * *
Пройдя шесть вагонов, Рысь, наконец, отыскала Джек. Та стояла к ней спиной, ее просто невозможно было не заметить: Джек, благодаря своему росту, выделялась среди всех пассажиров. Рысь почувствовала жалость, не без труда протискиваясь к ней: казалось, именно этот вагон был самым душным и загроможденным из всех, которые она миновала в поисках Джек. Здесь стоял самый невыносимый смрад, куда хуже даже, чем в тот раз, когда они ехали вместе в сидячем вагоне. А в воздухе до сих пор висел пар после того, как прошел со своей тележкой продавец лапши. Кошмар.
Возле Джек было совсем немного свободного места, и Рысь, недолго думая, юркнула между стоявшими рядом пассажирами. Теперь до Джек оставались считанные сантиметры, но она продолжала смотреть в окно, точно не чувствуя присутствия Кэссиди. Та проследила за ее взглядом. Они проезжали какую-то деревушку, вдоль поезда бежали босоногие вьетнамские ребятишки.
Джек переступила с ноги на ногу, задела Рысь плечом. Кэссиди смотрела на нее, не отрываясь. Пропитанная потом футболка Джек прилипла к телу, не оставляя простора для воображения.
Джек почувствовала на себе пристальный взгляд и повернулась к Кэссиди, ничуть не удивленная. Она прекрасно знала, кто стоял рядом с ней. Долгие минуты ни одна из них не решалась заговорить, потом Джек попыталась отступить на шаг, но выгадать сколько-нибудь места ей не удалось.
Широкий ручеек пота сбежал по шее Кэссиди и спустился в ложбинку между грудями.
