– Может быть, они таким образом пытались сделать так, чтобы тебя это не вывело из строя, не заставило паниковать? – спросила Кэссиди.
Джек ответила не сразу. Ее сразило то, что невинные люди пострадали, пытаясь поймать этих извергов.
– Как знать… Редко с ними связываюсь, когда я на задании. Из соображений безопасности, – солгала она. – Они не хотят, чтобы несвоевременный звонок поставил под угрозу мое прикрытие. Я выхожу на связь только тогда, когда все спокойно.
Кэссиди погладила ее по плечу.
– Я тебе очень сочувствую. Такая потеря…
– Какая разница-то…
– Что? – изумленно спросила Кэссиди.
– Не важно, чем человек занимается, ведь на кого бы он ни работал – как ты, как я… – это не важно. Это же все тот же замкнутый круг.
– По правде говоря, Джек, все, что мы можем сделать, – это лишь попробовать…
– Однажды ты поймешь, что твоя теория отнюдь не способствует тому, чтобы крепко спать.
Это прозвучало горче, чем ожидала Джек. Она не смогла сдержать обиды.
– Мы вчера это все уже обсуждали. И я прекрасно знаю, что у нас на такие вещи совершенно разные взгляды. Все, давай закроем тему.
Кэссиди, очевидно, находила подход Джек несносным.
– Я знаю, что ты разочарована. Но на мне срываться не надо… Только за то, что я верю в будущее, – степенно добавила она.
– Конечно же ты права! Ты же думаешь, что, пробравшись в дом к маньяку в надежде найти информацию, ты можешь одной левой перевернуть мироздание. В одиночку. Как можно быть такой наивной? – Джек ужасно не хотелось выводить Кэссиди из себя, но и выкинуть из головы мысли о том, что делали эти жуткие люди с юными девочками, Джек тоже не могла. А представляя на их месте Кэссиди, она только подливала масла в огонь. Между тем, пожар уже бушевал.
Почему же Кэссиди не видит, что этот мир прогнил до основания?
– Ладно. К черту это все, Джек. Зови меня идеалисткой, но никогда, – слышишь? – никогда не позволяй себе говорить, что я наивна, – вспылила Кэссиди. Наверное, ее слышал весь этаж. – Я немало видела в жизни, к твоему сведению.
Воцарилась гробовая тишина. Джек пыталась усмирить ураган эмоций, бушевавший у нее в душе. Она несколько раз глубоко вздохнула и села в кресло в углу комнаты.
– Прости, – сил бороться больше не было. По крайней мере, пока. – Нашла в этом вертепе что-нибудь важное?
Конечно, Джек имела в виду дом Ханга.
Кэссиди села на постель, и они по очереди рассказали о том, что каждой удалось узнать. Джек с отвращением выслушала о том, какие фотографии Кэссиди нашла в секретных папках. И она видела, что Кэссиди с не меньшим омерзением отнеслась к ее рассказу о борделе Ханга.
– И ты на обе машины прикрепила маяки? – спросила Джек.
– Ага.
– Тогда нам остается только сидеть, не высовываясь, и ждать, пока одна их них направится в джунгли, а, я думаю, это произойдет довольно скоро.
– Я перехвачу пару часов сна, а потом поеду к борделю, установлю наблюдение, – проговорила Кэссиди. – Должен же Оуэнс рано или поздно объявиться, чтобы выбрать еще одну девицу.
– У нас нет доказательств, что он туда приезжает. Все, что мы можем предположить, это что ему их кто-то привозит.
– Может и так, – возразила Кэссиди, – но терять-то мне нечего. Если одна из машин куда-либо направится, я прослежу.
Джек знала, что Кэссиди была права, но пыталась найти способ заставить ее держаться подальше от этого жуткого места. Джек боялась за нее, и, уж если кто-то и должен был встать дозором возле борделя, то точно не Кэссиди. Джек не могла подвергать ее риску нападения. Они могут сделать с ней все, что угодно…
– Думаю, лучше, если я туда отправлюсь. Я же знаю, как найти это место, да и они меня уже видели.
– А это будет вдвойне подозрительно, если вдруг тебя заметят подглядывающей из-за кустов, – заметила Кэссиди.
– И все же я попробую. Можешь остаться тут и ждать от меня знака.
– Да никогда, – Кэссиди встала, давая понять, что дальнейшее обсуждение не имело смысла.
И все равно Джек была намерена стоять на своем.
– Зачем нам обеим-то туда переться?
– К чему все это, Джек? – Кэссиди недобро прищурилась, – что, думаешь, у нас игра такая – кто первой поймает Оуэнса?
– Нет, конечно.
– Знаешь, что я тебе скажу. Дай мне спокойно сделать свое дело, поймать этого маньяка и, если тебе от этого легче станет, я его тебе лично в руки передам, – Кэссиди снова готова была выйти из себя. Она прошла к двери, рывком открыла. – А теперь, если ты не возражаешь, я бы хотела немного вздремнуть, прежде чем я отправлюсь на этот гребаный «склад».
Джек встала и подошла к ней. Она захлопнула дверь и преградила Кэссиди дорогу, встав к двери спиной.
– Я не могу позволить тебе это сделать.
Кэссиди буравила ее ненавидящим взглядом.
– Джек, ты меня не остановишь.
Джек понятия не имела, что еще можно было сказать или сделать. Но о том, чтобы отпустить туда Кэссиди, не могло быть и речи. Может быть, она позволяла себе излишне эмоциональную реакцию; может быть, увиденное в тот день не давало ей трезво оценить ситуацию… Но, если бы Джек потеряла Кэссиди, осталось бы только проклясть самое себя. Потому что Кэссиди было, ради чего жить. И она столько еще должна была сделать в жизни. Если кого-то все это погубит, то пусть уж лучше меня. По Джек никто не будет убиваться, потому что для целого мира она уже была мертва.
* * *
Рысь была в ярости. Что эта женщина о себе возомнила? А Джек, между тем, так и стояла, не давая ей пройти. И, очевидно, сходить с места не собиралась. А уж если Рысь что-то на свете и ненавидела, так именно быть зажатой в угол. Что стояло за этим? Кэссиди же дала понять, что готова отдать Оуэнса Джек, что еще было ей нужно?
Прочесть что-либо в выражении Джек оказалось невозможно, ее лицо было словно высечено из камня. Она, не мигая, смотрела прямо в глаза Кэссиди.
– Я тебя не могу пустить.
– Какое твое дело, а? И вообще, выметайся из моей комнаты.
– Нет.
– Это еще почему?
Джек опустила взгляд. Ее низкий голос звучал непривычно мягко.
– Потому что я не вынесу мысли, что с тобой может что-то случиться.
Рысь не знала, как на это реагировать. Она понимала, что привлекает Джек и та, вероятно, хочет продолжения, но ведь она всегда отказывает Кэссиди, и всегда с таким искусством…
– Джек, чего ты от меня хочешь?
– Все. Ничего, – Джек, устало потерла лицо обеими руками и тихо пробормотала. – Я не знаю.
