– Это старшая сестра прабабушки Аннет – Адель. Она там с подругой Серафимой Козловой. – Алиса уперлась ладонями в колени. – Мы оформляли стены. Я хотела, чтобы в каждом нашем новом бутике или в галерее было что-то из истории этого места, из истории Безымянного, из истории фабрики.
– История – это, конечно, прекрасно, – кашлянул Лужков, он явно не понимал, куда завело Катю. – Но мы тут сейчас говорим об убийстве. Алиса Робертовна, вы кого-нибудь подозреваете?
– Нет. Кого я могу подозревать?
– Как ваши раны? – Лужков кивнул на повязки под шерстью кардигана.
– Ничего, заживают. А вы думаете, что… это она? – Алиса вскинула голову. – Она? Что вы, это невозможно. Лиза, она бедняга… Нет, нет, это просто невозможно.
– Мы будем все версии проверять. И следователь тоже, – проговорил Лужков. – Не удивляйтесь, если следователь вас вызовет.
– Я понимаю. Найдите убийцу. Я прошу вас!
– Вы в курсе, что в старом цехе, в подвале фабрики, нашли семь замурованных скелетов? – внезапно спросил Мещерский.
– Конечно, мы все знаем про это. Мы все были потрясены. И Саша тоже. Только это ведь очень старая могила. Мне Ларионов сказал, он разговаривал с полицейскими.
– Давность могилы – около ста лет, – заметил Мещерский. – И подвал там был сначала наглухо закрыт, засыпан щебнем, а потом забетонирован. Ваша прабабушка Аннет – первый красный директор, она…
– Моя прабабушка Аннет стала директором мыловаренной фабрики в двадцать четвертом году. – Алиса глянула на портрет. – Вы извините меня, мне надо одеваться. Я должна пойти в офис, к нашим. Там куча дел. Надо теперь разбираться со всем этим.
– Возможно, у нас появятся еще вопросы, – сказал Лужков. – И поторопитесь со списком деловых контактов Мельникова. Это важно.
– Всегда буду рада помочь. Мы все готовы оказать полное содействие следствию. Я скажу Ларионову, он отошлет вам список по электронной почте.
Глава 22
Дело о пропаже ребенка
Когда они покидали старый дом из красного кирпича, Лужкову позвонил патологоанатом и сообщил результаты анализов: в крови у Александра Мельникова – наличие алкоголя, соответствующее средней степени опьянения.
– Под мухой был. Под средней мухой, – констатировал Лужков. – Не противоречит показаниям Ларионова о том, что они в пабе сидели.
– Виктор Ларионов упоминал лишь о бокале пива, – заметила Катя.
– Сейчас проверим. – Лужков кивком указал на дальний конец Безымянного переулка, где располагалось начало кластера. – Сейчас мы их проверим, сейчас мы их сравним.
– А не мог это быть все же несчастный случай, раз он был под этой самой мухой? – спросил Мещерский, пока они шли к пабу. – И что же он, выпил, а потом хотел за руль сесть?
– А то это редкость, – съязвила Катя. – Сереженька, ты меня просто удивляешь!
И тут Дмитрий Лужков вдруг остановился и ударил кулаком по своей ладони.
– Черт!
– Что случилось? – спросила Катя.
– Ключи! – воскликнул Лужков. – Ключи от его тюнингованной тачки! Их ведь нет. При нем ключей от машины не обнаружено. И мобильного телефона тоже. А все это у него имелось. И где же это все?
– Ограбление? – кисло спросил Мещерский. – У такого человека, как Мельников, телефон дорогой. Могли на него позариться.
– Но бумажник не взяли, – осадил его Лужков. – А там кредитки и наличные. Часы у него на руке швейцарские. Чего их тогда не сняли, если это ограбление?
В пабе, куда они зашли, ничего тоже не прояснилось. Катя с любопытством оглядывала этот паб – темный, уютный, с деревянными панелями на стенах, тяжелой дубовой мебелью, кожаными креслами в кабинках, стильной стойкой, сложенной из грубых камней и покрытой столешницей из тика, с хрусталем на полках, внушительной батареей бутылок – осколок докризисных сытых времен.
Она вдруг вспомнила его вывеску, на которую сначала и внимания не обратила – «Адель».
Паб назывался «Адель»…
Старшая сестра прабабушки Аннет – красного директора фабрики.
Темноволосая барышня с фотографии, затянутая в корсет и платье с черным французским боа.
В пабе – ни одного посетителя. А ночная смена – бармен и официантки – выходные. Работают по графику «сутки-двое», так что придется ждать, чтобы допросить их о вчерашнем вечере.
– Ладно, не будем унывать, раз тут облом. – Дмитрий Лужков оглядел свою притихшую команду волонтеров. – Вы, я вижу, устали. Пока это все здесь на сегодня. Можем проститься до завтра. У меня еще одно дело запланировано.
– Нет, не все. – Катя не собиралась прощаться до завтра. – Что еще за дело такое у вас, Дима?
– Я хочу съездить в архив, поднять кое-какие материалы. Тут пока, на месте, все зависло, никаких зацепок. И без поручений следователя розыскные мероприятия с места не двинутся, розыск задницу не оторвет от стула.
– А в архиве какая-то зацепка? – спросил Мещерский.
– Не знаю, – ответил Лужков и рассказал, как он запрашивал базу данных на Елизавету Апостолову и ее мать Тамару Апостолову и получил результат, что есть дело более чем двадцатилетней давности. – Эти материалы в файле «пропажа детей». Я хочу выяснить, что там такое. Может, и раньше Апостолова вытворяла какие-то фокусы со своей больной головой и ее подозревали в преступлении в отношении несовершеннолетних?
– А сколько ей лет, по-вашему, сейчас? – спросил Мещерский. – И сколько было двадцать лет назад?
– Тогда ее мать, эта старуха. Она нам, между прочим, врет. Я ложь за километр чувствую. А она нам врет.
– Мы с вами, Дима, в архив, – безапелляционно заявила Катя.
Ей нравилось, что Мещерский снова в теме. Оживился мой рыцарь!
– Ну, вы-то можете со мной, а вот Сергей… – Лужков глянул на Мещерского. – Не пропустят его в архив.
– Пропустят. – Катя порылась в сумочке и выдала Мещерскому свой пропуск в ГУВД через электронный КПП.
– Это не сработает, – усмехнулся Лужков.
– Посмотрим. – Катя не могла упустить сведений из архива и не собиралась отправлять Мещерского восвояси. – Только сначала нам надо пообедать. Дима, у вас глаза голодом сверкают, как у степного волка.
– И я голодный, – сознался Мещерский.
Они тут же порешили, что в пабе не останутся, потому что это соблазн, а пить перед архивом нельзя. В кафе рядом тоже не пойдут – это участок Лужкова, и он тут морального права не имеет есть и пить как простой, потому что он лицо официальное.
В результате доехали до ближайшего «Макдоналдса», набрали кофе, чизбургеров, картошки, всего самого вредного и вкусного. Ели не в зале – там битком народа, а в машине Мещерского. Катя с набитым ртом втолковывала ему, как он должен вести себя у КПП архива, чтобы его пропустили по электронному пропуску, а не по удостоверению, которого нет.
