– Но я образно, Дима. Нельзя же все буквально…
– А я реалист, практик. – Лужков заулыбался. – Дедуля-генерал-вертухай во мне сейчас воскресает, как старый вампир из гроба встает. Иэххххх! Разззудись плечо, размахнись рука! – Он взвесил на ладони тяжелую резиновую дубинку.
– Дима, я вас прошу! – Катя уже встревожилась.
– Полиция многолика и загадочна, как сфинкс. – Лужков неожиданно взял ее за руку и поцеловал с великой галантностью. – Вам ли, Катя, этого не знать?
– Кого вы намерены устрашать?!
– А у нас выбор с гулькин нос. Для начала того, кто первым соврамши. Ларионова.
– Виктора Ларионова?
– Ну, он же не сказал, что в пабе поссорился с Мельниковым до мата и оскорблений! Это я от стороннего свидетеля узнал. А он это от нас скрыл. Дурачком наивным прикинулся.
– Но он же первым покинул паб, и после него Мельникова видели живым и секретарша, и Алиса! Мы же это установили!
– Сначала устрашим его. Не будет результатов, я устрашу весь их бабий курятник.
– И женщин тоже? – спросил Мещерский.
– Может, устрашать дам возьметесь вы? Типа крутые легавые? – спросил его Лужков.
– Уже приехали. – Катя кивнула на возникшую словно из небытия прямо перед ними улицу Прямикова, ведущую в Гжельский и Безымянный.
– Вы держитесь строго за мной. И сейчас там все вопросы задаю я, – объявил Лужков. – Это мое условие. Иначе кантуетесь на воздухе.
– Вы делаете большую ошибку, Дима, – сказала Катя.
– А вы ее делаете вместе со мной. – Лужков широко улыбнулся.
А может быть, созвездья, что ведут меня вперед неведомой дорогой, нежданный блеск и славу придадут моей судьбе безвестной и убогой!
Он шел к офису на негнущихся, скованных щитками и берцами ногах-колышках, скрипя суставами, звякая наручниками. Но некому было в этот час подивиться на все его грозное великолепие – Безымянный переулок словно вымер.
Катя, поспешающая следом, отметила: наверное, впервые за все время офисное здание не имеет на входе охранника. Стеклянная будка пуста. Видно, кризис и в этом сказал свое слово. Они поднялись на третий этаж.
Тишина, безлюдье. Лишь в офисе Мельникова голоса.
Лужков шарахнул в дверь кулаком в перчатке.
Она открылась, как Сезам.
В офисе находились трое. В приемной Виктор Ларионов что-то диктовал секретарше Светлане Колгановой, и та быстро печатала на ноутбуке. В офисе Мельникова, за его столом, в кожаном кресле сидела Елена Ларионова и тоже что-то сосредоточенно печатала в своем ноутбуке, без устали уточняя у мужа какие-то цифры.
Все, кроме Алисы Астаховой. Она снова отсутствовала.
Деловая, но слегка нервная обстановка офиса.
И, конечно, все сразу уставились на возникшего на пороге участкового в черном «футоне».
Катя и Мещерский маячили сзади. Мещерский закрыл глаза.
– Добрый день! – рявкнул Лужков. – Господин Ларионов, почему вы на телефонные звонки не отвечаете?
– Здравствуйте… То есть как не отвечаю? Не было звонков, вы разве мне звонили? Я…
– Я вам все утро названиваю! Вы звонки игнорируете!
«Ложь, – подумала Катя. – Это он специально поднимает градус. Ой, ой…»
– Извините, может, связь мобильная… А в чем дело? Что случилось?
– Какая на хрен связь? – Лужков в три шага пересек приемную и встал вплотную к Ларионову, выпятив подбородок и сурово таращась. – Вы специально уклоняетесь от разговора с представителями следствия!
– Но я…
– Витя, в чем дело? – Его жена Елена перестала печатать на ноутбуке и поднялась из-за стола.
– Я не знаю, Леночка.
– Он не знает! Видали оригинала? – Лужков надвинулся на него темной тучкой, хотя едва доходил Ларионову до подбородка. – Он еще и прикидывается Незнайкой в Солнечном городе!
– По какому праву вы так со мной разговариваете?! – Ларионов казался испуганным и ошарашенным. – Что случилось?
– А то случилось, что мы вывели вас на чистую воду!
– То есть… Вы что? Я не… Лена, я…
– Да что такое случилось?! – истерически воскликнула Елена Ларионова.
– А то случилось, что ваш муж – лгун! – Лужков картинно отстегнул от пояса наручники. – У меня вот требование от следователя – доставить его в ОВД на допрос по вновь открывшимся обстоятельствам.
– Лена, я ничего не понимаю! Какие вновь открывшиеся обстоятельства?
– А такие, что в пабе стали известны подробности вашей встречи с покойным Мельниковым.
– Но я же не отрицаю! Мы с Мельниковым там были, но я ушел, а он остался.
– Да он выпер вас оттуда! – рявкнул Лужков. – Он говорить с вами не захотел, а до этого вы там лаялись на весь кабак, как два пса. Что, неправда, скажете?
– Нет, то есть да, конечно, мы поспорили…
– Вы поругались по-серьезному! И расстались в конфликте. И вы об этом на нашей прошлой беседе специально умолчали.
– Я не специально, я думал, что так лучше.
– Конечно, лучше, для вас! – гремел Лужков, махая наручниками перед гладко выбритым бледным лицом Ларионова. – Скрыли от следствия важные факты! То, что у вас был конфликт с убитым. То, что вы крупно повздорили за час до убийства. То, что конфликт у вас был из-за денег.
– Да, мы поругались с Мельниковым, но это ничего не значит.
– Из-за чего? Правду! Я и так все знаю, хочу проверить.
– Из-за платежей. Из-за моего долга ему по кредиту. Я брал в долг. И просил его три месяца повременить. У меня другие платежи. Я много потерял на бирже, на курсе рубля. Сейчас кризис. Я просил его отсрочить платеж.
– А он?
– Он мне отказал.
– Он вам отказал и вас послал! У нас есть свидетель вашего разговора. – Лужков поставил ногу в берце на офисный стул. – А у вас – конкретный мотив для убийства Мельникова. Корыстный. Этот мотив перетянет все. Поняли меня, Ларионов, нет? Все перетянет. Вы выиграли от смерти Мельникова – разве нет?
– Нет!
– Да! Он велел вам заплатить немедленно. Вот он мертв – вы что, заплатили по долгу? Отвечайте! Иначе я всю эту вашу чертову бухгалтерию, всю финансовую отчетность подниму и проверю!
– Нет, я пока не платил.
– Ну вот, что и требовалось доказать! – Лужков победно обернулся к притихшей Кате и Мещерскому. – Вот так. У вас, Ларионов, конкретный и веский мотив для убийства вашего компаньона.
– Но я не убивал Мельникова! – вскричал Ларионов. – Да, я не заплатил, и мы с ним поссорились, но я его не трогал. Я уехал из паба домой. Вот, Лена, моя жена, это подтвердит.
