Райдо, тебе известно, что он отнюдь не молод, а сердце его и без того подорвано, что войной, что многими заботами, которые он возложил на себя. Ты же лишь добавляешь волнений!
Я не упрекаю тебя. Я лишь прошу подумать и о нем.
Он пришел в ярость. И долго не мог успокоиться. И теперь в кабинете придется делать ремонт, а Гаррад слег в постель, и надолго. Доктор утверждает, что ему потребуется не меньше недели, чтобы окончательно прийти в себя.
А ты знаешь, как он не любит болеть!
Я с трудом уговорила его отдохнуть. Но какой может быть отдых, если он только и думает, что о тебе и той женщине. Жила предвечная! Да нам сказали, что она даже не девушка. Мне бесконечно отвратительно писать подобные вещи, но ты не можешь не знать, что у этой особы имеется ребенок! Полукровка, Райдо!
Райдо закрыл глаза и заставил себя сосчитать до десяти.
До двадцати.
До сотни.
Он почему-то явно видел матушку, совершенную, как та самая фарфоровая статуэтка из ее коллекции. Видел лицо, на котором маска совершенства ненадолго треснула, выпуская почти непристойные для леди ее положения эмоции.
Недоумение.
И брезгливость.
Эта женщина позволила себя опозорить, а теперь обманом добивается того, чтобы ты собственным именем скрыл ее позор. Но, Райдо, все будут знать, что ребенок не твой. Все уже это знают. И над тобой смеются.
Над отцом.
Над всем родом!
Матушка разволновалась, если позволила себе поставить кляксу, совсем крохотную, незаметную, да и вычищенную ножиком.
Райдо коснулся буквы.
Вряд ли ее волновало то, что смеялись над родом… но вот над нею…
И вправду смеялись? Нет, пока никто не знает. Не должен знать. И, следовательно, матушка спешит упредить удар, взывая к совести Райдо. Пожалуй, будь он моложе, совесть и вправду отозвалась бы. Но, увы, за прошедшие годы она изрядно поумнела, а потому не вмешивалась куда не просили.
Райдо, подумай, какой пример ты подашь младшим братьям!
Что станут говорить об отце, который не сумел удержать сына от поступка столь опрометчивого? Я надеюсь, ты помнишь и согласишься, что однажды уже имел неосторожность поддаться эмоциям, и та история всем нам дорого обошлась. А нынешняя грозится стать еще дороже.
Умоляю, остановись.
Как женщина и мать, я могу понять твое желание обрести семью, которое вполне естественно в твоем возрасте. И с преогромным удовольствием я бы приняла посильное участие в создании этой семьи. В Городе бессчетное количество девушек достойных, из хороших семей, с положением, именем и приданым. Полагаю, среди них ты сумел бы найти ту, которая пришлась бы по нраву. Как только станет известно, что ты выздоровел, а новость эта быстро разнесется по Городу, отец получит множество брачных предложений. Тебе останется лишь сделать выбор.
Райдо вздохнул.
Матушке бесполезно говорить, что выбор сделан.
Ийлэ она не примет. Ни сейчас, ни спустя год… отец — другое дело. Злится, конечно. И упрямый. Райдо упрямством в него пошел, во всяком случае, так говорят. А он не спорит.
Только знает, что через месяц-другой злость уйдет.
Или через третий.
Пятый.
Райдо будет ждать. И письма писать.
И когда-нибудь да получит ответ…
Он перевернул лист, пропустив пару абзацев, в которых матушка наверняка расписывала прелести тех самых девиц, имена которых давно внесла в особый список.
Надеюсь, дорогой сын, на твое благоразумие.
Телесное влечение к кому бы то ни было — еще не повод отворачиваться от рода и сородичей. С глубочайшей печалью в сердце я завершаю это письмо.
Любящая тебя матушка.
И аккуратный завиток, не то роспись, не то просто украшение.
Райдо вновь вздохнул.
Ответить придется, хотя бы затем, чтобы матушка не наведалась в гости.
Ийлэ ее не выдержит.
Дорогая матушка!
Я бесконечно рад был получить от Вас письмо и узнать, что Вы тоже рады моему выздоровлению. Однако же касательно вопроса моей женитьбы, то спешу Вас огорчить: ныне это дело решенное. И я с превеликой радостью, которую Вы вряд ли разделите, могу назвать Ийлэ своей женой, о чем имеется соответствующая запись в местной регистрационной книге, а также брачное свидетельство.
Увы, я далек от мысли, что сие обстоятельство хоть как-то усмирит Ваш гнев или же поспособствует Вашему с Ийлэ примирению. Впрочем, о примирении говорить не след, поелику Ийлэ с Вами не ссорилась и вовсе не испытывает к Вам ненависти.
Я же не теряю надежды, что однажды и Вы если не полюбите ее, а видит жила предвечная, что она заслуживает любви моих сородичей тем, что спасла мою жизнь, то хотя бы примете ее в качестве моей жены. Впрочем, я прекрасно осознаю, насколько мои намерения идут вразрез с Вашими амбициями. И мне прискорбно, что всей силы Вашей ко мне любви, в которой я не сомневаюсь, недостаточно для того, чтобы попытаться понять меня.
Касательно же иных упреков, то поступок мой, быть может, и отразится на репутации рода Мягкого Олова, чего я конечно же не желаю, но полагаю, что этот удар род выдержит. Если же моего ухода, каковой дался мне непросто, недостаточно, то в силе Вашей и отца объявить мой поступок следствием тяжелой душевной травмы, которую я перенес. Или же иной приличествующей случаю причиной. Что же до примера, подаваемого мною братьям, то, боюсь, никогда я не мог служить образцом добродетели и нравственности, тогда как Вы, не сомневаюсь ни на мгновение, сумеете подобрать нужные слова, дабы избавить братьев от моего тлетворного влияния.
И, матушка, сколь ни печально будет Вам слышать, но ныне я более благоразумен, чем когда бы то ни было. Мне действительно жаль, что обстоятельства таковы, но иного выхода для себя я не вижу.
Был и остаюсь Вашим любящим сыном.
И да простите меня за некоторую резкость, вызванную единственно желанием донести до Вас мою позицию.
Райдо.
Дорогой братец!
С твоей стороны было подло вот так подставлять меня, поскольку теперь наша матушка прониклась мыслью о необходимости срочной моей женитьбы. А ты сам понимаешь, как старательно избегал я сего мероприятия.
Но вместе с тем я бесконечно счастлив узнать, что ты здоров!
Что до родичей, то отец, конечно, после твоего письма в ярость пришел. А матушка вновь изволила приболеть, на сей раз слегла с нервическим расстройством на целую неделю. И всю эту неделю мне пришлось изображать идеального сына, поскольку сил моих не было видеть ее в подобном состоянии. Не подумай, что я тебя в чем-то упрекаю. Напротив, я прекрасно отдаю себе отчет, что матушка — великолепная актриса и что она привыкла добиваться желаемого, а ты вновь сумел все сделать неправильно. Но я скажу тебе так: я рад за тебя.
