Человек не спешит. Он уверен в своей победе и позволяет себе небольшую слабость: разговор. Он в этом разговоре нуждается едва ли не больше, чем сам Райдо.
Человек тоже устал. Кто сказал, что хранить тайну просто? Не год, не два, но годы, если не десятки лет.
— На Альфреде… славный мальчик. Напрочь лишен совести, но это по нынешним временам скорее достоинство. Он у нас вообще одно сплошное достоинство… вот только его… пристрастия, вы правы, многим покажутся отвратительными. Нет, я им удивляюсь.
Шериф ступал мягко. Разношенные старые сапоги. И рубашка старая, похоже, та самая, которая на нем была в первый визит.
— Бить жену с пьяных глаз — это нормально, а как розгами, да в постели, да по обоюдному согласию, то извращение. — Шериф носком сапога перевернул кукольный столик, прекращая затянувшееся чаепитие. — Бедняге Альфреду приходилось рисковать… он хорошо платил мамаше Бибо, но сами понимаете…
— Деньги ничто против страха. А вас боятся.
— Только те, кто нарушает закон.
— Ваш закон, шериф.
— Какая разница?
— Огромная. Королевский закон…
— Прекратите. — Шериф с преогромным удовольствием наступил на кукольный чайник. — Где ваш король?
— Он теперь и ваш…
— Пожалуй… только где он? За Перевалом. И нет ему дела до нашего Богом забытого городка, а мне есть.
Он говорил это всерьез. И вправду верил, что воплощает собой закон? И, наверное, был по-своему безумен, если верил.
— Я стал шерифом много лет тому. Я жизнь отдал, чтобы навести здесь порядок.
— И как, навели?
Острие иглы гуляет. Рука. Нога. Живот… шериф ходит, но расстояние держит. Старый зверь. Опытный.
— Навел.
— И, наверное, огорчились, когда война пошатнула этот порядок. Альвам ведь не было дела до того, что городок ваш, и закон ваш, и обычай. Альвы плевать хотели на человека.
— И где они теперь?
— Нигде, — согласился Райдо. — Но есть мы. И есть вы. Слишком старый, чтобы и дальше оставаться шерифом. Вы понимаете, что рано или поздно и до этой глуши дойдут королевские поверенные. А там… последуют перемены, которые вы не готовы принять. А может, и вправду устали и решили, что пора на покой, тем более с вашей-то болезнью иной климат нужен. Только вот на покой лучше уходить с полным кошельком… нет, тебе платили. Матушка Бибо. Лавочники мелкие… Альфред опять же…
— С Альфредом мы сумели договориться без денег.
— Ах да, конечно. Он же мастер договариваться. Но дело не в нем, а в том, что тебе было мало.
— Так ведь городок небольшой. — Шериф развел руками. — Что здесь заработаешь?
— Действительно… городок небольшой, тихий… и ничего-то не происходит. Почти ничего… королевский ювелир не в счет. Кстати, ты ведь за ним приглядывал, верно? Явно или нет, но без надзора их не оставили бы…
Шериф кивнул:
— Пришлось. Я этим не гордился.
— А чем гордился?
Молчание. И надо его разорвать, пока шериф не решил, что пришла пора закончить беседу, иначе…
— Ты понял, что время альвов ушло, и решил провернуть аферу… спугнуть ювелира, заставить его покинуть дом. Надеялся, что он возьмет с собой драгоценности. Ты представлял их стоимость, и… на чем ты зацепил доктора?
— На любви к покойникам… к покойницам. У него, видишь ли, тоже престранные вкусы оказались. В городе их бы не поняли… кстати, он согласился не сразу. Все плакал, что ювелир ему доверяет, что он не может обмануть доверие… погубить целую семью…
— Но ты напомнил ему о собственной семье? Его позор стал бы их позором. Верно?
— Верно. Умный песик.
— И если о жене он заботиться не стал бы, то дочери… дочери — дело иное. Он их любит.
— Все кого-то да любят. К счастью.
Выстрелит? Выстрелит определенно. Он за этим сюда шел. И еще из желания показать, что он, Йен Маккастер, умнее Райдо. И не только Райдо, но и всех прочих, что людей, что нелюдей. Ему, такому умному, было тяжело в этой глуши. Он подмял под себя город, только город оказался невелик…
— Ты предложил замечательный план. Переговоры с псами. Ты убеждал, что его не тронут. Ценный заложник. Сам по себе драгоценность, только в использовании неудобная.
— Не я убеждал. — Шериф осклабился. Зубы у него дрянные, желтые, но крупные. И к резцам прилипли крупинки табака. — Кто я такой, чтобы убеждать сиятельного альва? Знаешь, как он на меня смотрел?
Райдо догадывался. Ювелир, если не совсем глуп, понимал, что кто-то из горожан присматривает за ним. Подозревал шерифа? Или просто этот человек был ему несимпатичен и ювелир при всей вежливости не давал себе труда скрывать отсутствие этой самой симпатии?
А шериф обиделся. Или скорее был оскорблен в лучших чувствах.
— Ты донес мысль до доктора, а доктор…
— Все сделал в лучшем виде. Он не такое уж ничтожество, каким кажется… это все его женушка… тупа и жадна.
Острие качнулось вправо, дразня Райдо, приглашая попробовать сыграть в интересную игру. Кто быстрей? Он или эта вот безопасная с виду стрелка?
Знать бы, что за яд…
— Ты собирался встретить ювелира. Взять его саквояж… и дальше что?
— Ничего.
— В живых не оставил бы. Тебе ни к чему свидетели.
— Ни к чему, — согласился шериф. — От свидетелей одна морока…
— Но ты не учел Дайны.
— Все зло от баб. — Он произнес это нарочито спокойным тоном. — Вечно они лезут под руку…
— Она шепнула своему дружку, а тот отбил оптограмму… и поплатился. Тебе ведь нужно было на ком-то злость сорвать.
Не отрицает. Не соглашается. Слушает. Смотрит. Жует табак. И выглядит сонным, расслабленным.
— И появился Бран… тоже жадный, не особо умный. Он взял ювелира в оборот, но где-то ошибся, и тот умер раньше, чем успел рассказать о сокровище. С одной стороны, это оставляло вам шанс. С другой… с другой, неимоверно все усложняло. С ювелиром можно было договориться. А вот Брана пришлось убить.
— Еще скажите, что он вам был дорог.
— Не был. — Райдо потер шею. — Укусило что-то… клоп, наверное.
— Аккуратней, — предупредил шериф. — Я ведь и занервничать могу… нехорошо заставлять людей нервничать.
— Кто выдал Ийлэ?
— Докторша. Говорю же, тупая, а еще и боязливая. Испугалась, что Бран за нее возьмется… а я, как назло, в отъезде был… по делам…
— Не тем ли, из-за которых на нынешних дорогах неспокойно? Ваша ведь банда.
— Помилуйте. — Шериф сплюнул и плевок растер сапогом. — Какая банда? Патруль из неравнодушных граждан. Граждане имеют право беспокоиться об общественном благополучии.
